– Вы это точно знаете? Точно? – срывающимся голосом переспрашиваю я.
Она замирает, вставляя ключ в замок.
В моей голове звенит, но Эндж едва заметно мотает головой, и меня охватывает неимоверное облегчение. Она толкает дверь и перешагивает порог.
– Подождите! – кричу я, следуя за ней. – Как звали вашего социального работника?
Эндж с бесстрастным лицом тянет дверь на себя.
– Скажите, это была Джой? Пожалуйста! – всхлипываю я.
Дверь захлопывается, и я рыдаю от отчаяния.
Я откидываюсь на кирпичную стену дома, закрывая лицо руками. Сквозь пальцы я наблюдаю, как какой-то нищий роется в мусорном контейнере, что-то выуживает и бросает обратно. Из-за слов Эндж мои мысли путаются и носятся в голове так же бестолково, как действует этот бездомный.
Айона нашла не ту девочку.
Да, моя бабушка была социальным работником, но не обязательно тем самым.
Это может оказаться совпадением.
Я зажмуриваюсь, дыша глубоко и медленно, и опускаю руки, подставив лицо лучу солнца, который, подобно стреле, прорывается в просвет между тучами.
Я позвоню Харвуду и перескажу ему все, что мне удалось узнать.
А если я ошибаюсь? Я снова закрываю глаза, пытаясь отогнать эту мысль.
Разговор с детективом раскрутит новый виток расследования, и кто знает, что у полиции может получиться в результате.
Меньше чем через двадцать четыре часа Дэнни могут предъявить обвинение в убийстве. И, пожалуй, единственное, что я способна сделать, чтобы помочь брату, – это вернуться на остров и выяснить правду.
Остров Эвергрин
5 сентября 1993 года
Мария решила потребовать у Айоны объяснений. Она не станет терпеть это ни минуты дольше. Накануне Бонни подошла к ней и проговорила:
– Айона моя сестра?
Девочка отказалась отвечать, откуда она это взяла, но Мария не сомневалась, что эту идею ей вложила в голову ее подруга. Глядя на дочь, дрожащую всем телом, Мария поняла – пришло время встретиться с Айоной лицом к лицу и выяснить раз и навсегда, что она затеяла.
Айона медленно разрушала ее семью, проникая в нее, подобно ножу, но Мария была убеждена, что сможет ее остановить, если та пойдет дальше.
Она нашла Айону в деревне. Девушка осторожно держала в руках пирожное, снимая вишенки с его поверхности и отправляя их в рот. В ее внешности было нечто настолько хрупкое и невинное, что на мгновенье Мария поколебалась. В свои девятнадцать лет она выглядела как ребенок.
Она направилась к Айоне, и когда та заметила ее, то приняла удивленный вид, понимая, что ее ждет непростой разговор. Мария снова насторожилась, и все мысли о жалости к девушке тут же исчезли.
– Айона, нам надо поговорить.
– Да?
Мария и в лучшие времена недолюбливала конфликтные ситуации, а сейчас это было вдвойне тяжело.
– Пройдемся, – показала она на просеку. Некоторое время они молчали, шагая рядом.
– У Бонни появились странные идеи, – начала Мария.
– Что вы имеете в виду? – Айона недоуменно наклонила голову набок.
– Вчера она спросила, не сестры ли вы с ней.
– Сестры? – Айона засмеялась. – Откуда она это взяла?
– От тебя, – парировала Мария, но про себя уже сомневалась. Она была настолько уверена в подлости Айоны, что даже не стала спрашивать – не сочинила ли все это сама Бонни.
– Зачем мне говорить ей такое? – прищурившись, спросила Айона как о чем-то совершенно несуразном.
Мария пошарила в карманах, будто ища, за что ухватиться.
– Не знаю, зачем, – протянула она. – Поэтому я и спрашиваю тебя.
Айона улыбнулась своей странной улыбкой, отчего Мария почувствовала себя полной дурой.
– Так вот для чего вы меня искали. Беспокоитесь за Бонни?
– Конечно, нет, с чего бы мне беспокоиться?
– Не знаю, Мария, вас в последнее время явно что-то тревожит, – Айона небрежно провела ладонью по кустам, росшим вдоль просеки. Мария удивилась: почему она никогда не замечала в ней такой проницательности? Вероятно, и никто из них не замечал?
Неожиданно ее охватила паника, страх за всю свою семью, и особенно за Бонни, которая уже запуталась в паутине Айоны.
– Это не связано с моей дочерью, – отрезала она, шагая вперед уже не так решительно.
– Бонни сказала вам, будто я наговорила ей, что мы сестры? – улыбка Айоны больше походила на ухмылку.
– Ну, не совсем так…
– Значит, она сама все придумала, – с уверенностью заявила Айона.
Мария запнулась. Она наивно полагала, что Айона признается в своих словах и, раскаявшись, все ей объяснит.
– Вы же видите, как Бонни ходит за мной по пятам, – продолжала Айона. Ее язык мелькал, слизывая глазурь с пирожного, а лицо стало неожиданно серьезным. – Она цепляется за меня, потому что я ее единственный друг. Кроме меня, с ней никто не дружит. Я думаю, она бы хотела, чтобы мы были сестрами.
– Прекрати! – Мария остановилась и повернулась к Айоне. – Зачем ты здесь?
– Вы же сами пригласили меня пройтись!
– Отвечай правду, – повысила голос Мария. – Что ты делаешь на нашем острове?
– На вашем острове?
– Пожалуйста, скажи мне честно, для чего ты приехала на Эвергрин?
– Забавная штука, – заметила Айона. – Нередко те, кто требует честности, сами нечестны. Вы действительно хотите знать правду, Мария? Вы в этом уверены?
У Марии бешено забилось сердце. Конечно, ей нужна правда.
– Да, – тихо подтвердила она.
– Тогда почему бы вам не начать с себя? Признайтесь откровенно, что вы здесь делаете? Почему вы переехали на Эвергрин? И не кривите душой, Мария!
Женщина уставилась на девушку. Сейчас она казалась гораздо старше своих девятнадцати лет, намного искушеннее и опытнее. Но что Мария могла сказать ей? Похоже, Айона уже обо всем знает.
– Держись подальше от моей семьи, – проговорила она дрожащим голосом. Она сунула руки глубже в карманы и зашагала прочь так быстро, как только могли нести ее ноги. Эта девушка пугала ее, но так же Мария понимала, что ей некуда идти. Только не на этом острове. Здесь можно чувствовать себя в безопасности, но спрятаться негде.
– Неправильный ответ! – пронзительно крикнула вдогонку Айона.
Пройдет еще четыре дня, прежде чем станет понятно, что прятаться больше невозможно; оставалось единственное решение – бегство. Когда Мария, спотыкаясь, ввалилась в собственную кухню и ухватилась за раковину, она еще не догадывалась, что собственноручно подпилит последний сук.
