Боб чуть склоняет голову набок.
– Айона приехала на остров в поисках своей сестры, то есть Джилл, – я стараюсь говорить ровно, однако каждая фраза выходит слишком резко и прерывисто.
– И, как я понимаю, ты пошла в полицию с твоей так называемой информацией? – спрашивает он.
Я открываю рот – и беззвучно закрываю.
Боб смеется, запрокинув голову.
– Не думаю, что пошла. Интересно, почему? – Я молчу, и он продолжает: – Ты решила, что я убил Айону?
– У вас были на то причины, – отвечаю я. Мои руки дрожат за спиной, но я уговариваю себя, что Боб ничего мне не сделает, пока Руфь наверху, хотя она и покрывала мужа много лет.
Я бросаю взгляд на входную дверь, что, кажется, забавляет Боба, однако я уверена, что смогу добежать до выхода раньше его, если понадобится.
– Ты думаешь, только у меня был мотив? – спрашивает он. – Полагаю, у тебя есть и другие подозреваемые, только тебе не слишком нравится эта мысль!
– Не понимаю, о чем вы, – произношу я.
Боб снова смеется.
– Это твои родители сходили с ума от ее приезда, а не я. Но, думаю, ты уже знаешь об этом.
Я прикусываю губу. Хотела бы я, чтобы мое сердце билось не так сильно.
Боб прижимает кулак ко рту и застывает, а затем опирается ладонями о стол, обдумывая, как поступить.
– Понимаешь, что бы я ни совершил, я согласился на это только потому, что твои родители создали прецедент. Я думаю, тебе известно, что Бонни на самом деле не твоя настоящая сестра?
Мне вдруг становится трудно дышать.
– Айона знала это, а вот про Джилл догадаться не успела, – продолжает Боб как ни в чем не бывало, как будто только что не обрушил на меня то, что раскололо мой мир пополам.
Меня оглушает какой-то шум в ушах, и я трясу головой, стараясь сосредоточиться на том, что говорит Боб Тейлор, однако комната начинает противно кружиться, и я чувствую, что меня сейчас может стошнить.
– Это твоим родителям угрожало разоблачение, а не мне, – заявляет Боб. – Так что у меня не было причин ее убивать, не правда ли?
– Я уверена, что вы это сделали, – мои слова звучат чуждо, словно не я их произношу.
– Да твои родители не сомневались, что эта девчонка разрушит их жизнь! А ты думаешь, что сможешь прийти сюда и снять братца с крючка? Говоришь, невиновен? Ну, скорее всего, так оно и есть, – ухмыляется Боб, рассевшись в кресле, словно только что выложил на стол козырной туз. – Но и я не убийца.
Впившись в меня взглядом, он подается вперед, пока его лицо не оказывается всего в нескольких дюймах от моего. Я чувствую запах лука в его несвежем дыхании, от его тела несет потом, и я непроизвольно отстраняюсь, наскоро нащупывая опору ногам, когда выбираюсь из кресла.
– Я тебе уже говорил – нечего здесь копаться и вынюхивать. Тебе не понравится то, что ты найдешь.
– Я знаю, что вы подкидывали мне письма с угрозами, – говорю я.
– Какие еще письма? – морщится Боб.
– Первое я отдала полиции. Теперь они узнают, что вам есть что скрывать, так что нет смысла пытаться повесить это на моих родителей.
Боб усмехается.
– Я могу поклясться, что понятия не имею, о чем ты толкуешь.
– Вы хотите избежать тюрьмы, подставив моего брата, – бросаю я.
Боб тычет себя в грудь толстым пальцем.
– Я не убивал ее. Я не убегал, – заявляет он, снова подавшись вперед и впившись взглядом в мое лицо. Я медленно отхожу в сторону, отчаянно желая, чтобы Боб не дышал мне в лицо. Зачем бы я ни пришла сюда – с меня хватит, пожалуй. Надо идти в полицию и рассказать обо всем, что я выяснила.
– Напомни, кто решил наспех собраться и сбежать с острова в шторм? – ехидно интересуется Боб.
Я вздрагиваю, когда брызги его слюны попадают мне на губу, и отодвигаюсь еще дальше, пока не оказываюсь в дверях зала.
– Я вам не верю. Мой папа никогда бы не…
Боб снова смеется:
– Верно, у твоего отца духу бы не хватило.
Я цепляюсь за дверной косяк. «Я не хочу тебя слушать, Боб Тейлор!» – оглушительно вопит голос в моей голове.
– Не те ответы, за которыми ты явилась? – язвит Боб. – Какая жалость! А ты так хотела все разузнать.
– Вы можете выдумать все что угодно, потому что мои родители не могут защитить себя, – я пячусь назад, нащупывая за спиной входную дверь. Мне хочется зажать уши, громко петь, сделать все что угодно, лишь бы он перестал врать.
– Дело в том, что на этом острове секреты могут храниться очень долго.
Я дотягиваюсь до своего плаща, но Боб мгновенно оказывается рядом. Я удивляюсь внезапному проворству этого гиганта.
– Ты действительно хочешь знать правду? – спрашивает он.
Нет, кажется, уже не хочу. Я поворачиваю ручку и распахиваю дверь. Порыв холодного ветра бьет мне в лицо, и я, спотыкаясь, выхожу наружу.
– Айону убила твоя мать, – гулко произносит Боб, когда я, оступаясь и соскальзывая, карабкаюсь по гравию подъездной дороги. – И именно я хранил ее тайну все эти годы. Ты можешь бежать, но далеко тебе не уйти! – кричит он мне вслед. – Ты знаешь, что сегодня ночью с этого острова не выбраться.
Добравшись до конца дороги, я прислоняюсь к дереву, и меня рвет прямо на ботинки и промокшие джинсы. Смешиваясь с дождем, грязь стекает с меня мутными струйками, глаза едко щиплет, однако это уже не имеет значения. Все это уже не имеет значения.
Остров Эвергрин
8 сентября 1993 года
Дэвид с размаху ударил кулаком по кухонному столу. В то утро Айона не пришла на восьмичасовой паром. Про себя он почти не удивился, но Мария не сомневалась, что девушка придет. Он даже слышал, как Айона скармливала Бонни ложь о заболевшей тетке.
– Ты ее видела?
Мария покачала головой.
– А как же Бонни? Она должна была попрощаться.
– Нет, она еще наверху, в постели, – Дэвид заглядывал в ее комнату несколько минут назад. – А что, если с Айоной что-нибудь случилось? – прошептал он. За вчерашний вечер Мария ни разу не взглянула на него и не проронила даже пары слов. Он сознавал, что совершил ошибку. Ему не следовало признаваться в этом девушке, но Айона открыла ему свое сердце, и Дэвид не мог равнодушно смотреть на ее боль, зная, что и сам не без греха.
Кроме того, Айона уже знала, что они сделали семнадцать лет назад. Он прочел это в ее глазах. Возможно, она пришла не за той девочкой, однако Айона была умна, она обо всем догадалась. Дэвид покачал головой, уставившись на жену. Этим утром Мария казалась ему незнакомкой, чужим человеком.
Он глубоко вздохнул. По правде говоря, можно было сказать, что именно Айона вынудила его признаться, но с другой стороны, он ждал возможности освободиться от чувства вины с того самого момента, как они приняли это ужасное решение много лет назад. Дэвид жил с этим грузом годами и много раз задавался вопросом, настанет ли облегчение, когда он наконец станет честным. Дэвид убедил себя, что так и будет. Что, возможно, тогда он почувствует себя расплатившимся должником и тяжесть вины окажется снята. Айона словно нажала в нем потайную кнопку, и Дэвид захотел освободиться.
