В тексте листовки сообщалось, что Стефания Острожская и Егор Острожский пропали в Санкт-Петербурге. Приметы: карие глаза, темные волосы. Одежда: спортивные костюмы. Местонахождение неизвестно: с первого июня.
«Всех, кто обладает информацией о пропавших, просим звонить по телефону…».
– Ха! – сказал Макар Илюшин.
И откинулся на стуле, закинув руки за голову.
Местонахождение неизвестно, значит…
«А что у нас с матерью?»
Илюшин вернулся к поиску по имени и выяснил, что в азарте изучения семейных конфликтов пропустил важное. С октября Острожская стала сотрудником организации «Врачи без границ», а три недели назад уехала в один из регионов Южного Судана участвовать в программе вакцинации детей от кори.
– Ага, – сказал себе Макар.
Многое начало проясняться. Но не все.
Вокруг Бабкина звенели комары и еще какая-то ночная нечисть, – он только успевал смахивать их с шеи. Кто-то противно мяукал в глубине леса. «Иволга, – вспомнил он. – Лесная кошка». Мяуканье перешло в хриплый вопль и оборвалось. «Или просто кошку кто-то съел…»
Не доходя до дота, Сергей свернул с тропы в лес. Под ногами хрустело, чавкало и взрывалось оглушительным треском; ему казалось, что даже Илюшин в своем коттедже прислушивается к его топоту и посмеивается. В действительности Бабкин передвигался очень тихо.
Он собирался ждать возле входа, спрятавшись за ближним валуном. Но когда подошел почти вплотную, изнутри донесся шорох. Сергей замер. Зверь? Если так, то довольно увесистый, вроде барсука.
Следующий звук рассеял его сомнения. Барсук мог кряхтеть и сопеть, он мог даже ухитриться где-то застрять, – на эту мысль Сергея навел характер звуков, – но вряд ли он дошел до такой стадии отчаяния, что начал материться.
– Э, мужик! – окликнул он, встав сбоку от проема. – Помощь не требуется?
Он не удивился бы, если бы изнутри начали палить. В конце концов, доты для этого и существуют.
Шорохи оборвались. Секунду спустя до Сергея донеслись быстрые шаги.
Он рванул внутрь и осознал свою ошибку, когда по крыше дота над его головой с грохотом покатился камень.
Ночной гость выбрался через аварийный ход, спустился вниз, наплевав на риск переломать себе кости, и теперь улепетывал со всех ног.
Сергей кинулся за ним. Но возле самого выхода споткнулся и упал бы, если б не можжевельник, оказавшийся на пути. Бабкин влетел лицом в паутину, зашипел, оцарапавшись о колючки, встряхнулся и помчался по тропе, сбрасывая на ходу липкие нити. По голове у него носился перепуганный паук.
В темную ночь не было бы ни единого шанса поймать беглеца, если б тот догадался спрятаться. Но вокруг было светло. Сергей отчетливо видел фигуру, мелькавшую среди деревьев; к его удивлению, тип мчался по направлению к Озерному, а не к шоссе, как ожидал Бабкин. «Нет, милый, до коттеджей тебе не добраться», – злорадно подумал Сергей.
И тут у него под ногой дзынькнула струна.
Его подбросило, швырнуло вперед, на вовремя выставленные ладони; Сергей каким-то чудом ухитрился вскочить, почти не потеряв в скорости, и пробежать несколько шагов, когда в щиколотку впилась другая, отозвавшись резкой болью во всем теле.
Он рухнул на землю, все-таки успев в последний момент в падении сгруппироваться и закрыть голову руками. Если бы не вбитые намертво рефлексы, его затылок встретился бы со стволом упавшей сосны.
Ствол был трухляв, изъеден короедами. Но перед глазами все равно взорвалось ослепительно белое пятно. Сергей решил, что лучше ему какое-то время провести в полном единении с природой. Он лежал, прикрыв веки, вслушиваясь в голоса леса и чувствуя, как по нему бегают потревоженные жучки. Где-то на макушке ругался паук.
Но шагов слышно не было. Беглец не вернулся, чтобы его добить.
Минут через пять, когда к нему начали проявлять неподдельный интерес муравьи, Бабкин осторожно поднялся. Поблизости никого не было. Голова гудела. Продолжать преследование бессмысленно – тот, за кем он гнался, давно успел скрыться в Озерном или уехать, если его машина была спрятана неподалеку от озера.
Пошатываясь, Сергей вернулся на тропу. Сейчас его больше всего интересовало, на каком инструменте он исполнил свой сногсшибательный аккорд.
Они нашлись в траве – обрывки бечевки, привязанной к стволам по обеим сторонам тропинки. Тот, кто это сделал, натянул шпагат на высоте ладони, чтобы он не бросался в глаза. Чуть поодаль Бабкин отыскал еще одну ловушку, невредимую: светло-бежевая линия, почти сливающаяся с землей.
Он подергал за нее, проверяя натяжение. Слабенькое… Прежде чем перерезать ее, осмотрел узлы. И узлы были обычные двойные, ничего выдающегося.
Бабкин сел на влажную от росы траву – все равно весь вымок, пока валялся без движения, – и сопоставил факты.
Западня сработала случайно. Человек, за которым он бежал, не попал в нее только потому, что ему повезло. На всякий случай Бабкин поискал метки на стволах или обломанные ветки – хоть что-то, что подсказало бы обитателю дота, где нужно повыше задрать ноги. Нет, ничего. В то, что здесь завелся свой карельский Рэмбо, с дьявольской точностью ориентирующийся по линиям коры и потекам смолы на соснах, Серей не верил. Удравший человек имел к бечевкам не больше отношения, чем он сам.
Неприятная догадка забрезжила в его мозгу.
Она переросла в уверенность, когда он припомнил поведение детей. Как они вдруг из любопытных деятельных прохвостов превратились в испуганных мышат… И как у них внезапно обнаружились дела на озере, а ведь прежде их за уши невозможно было оторвать от дота!
Не полагаясь на него, они решили расставить собственную ловушку.
– Ах вы маленькие…!
Сергей отвел душу, тряхнув пару раз воображаемых детей за шкирки.
Его кольнуло неприятное ощущение, будто он что-то пропустил. Словно кто-то на секунду показал ему клочок бумаги с шифром или паролем и выбросил в море; он даже успел прочесть написанное, но тут же забыл, клочок теперь размокал в воде, и буквы таяли вместе с бумагой.
Утром, вернувшись с тренировки, он обнаружил, что его поджидают. Брат и сестра сидели рядышком на перилах, болтая ногами и живо обсуждая какую-то осаду, для которой нужно было две недели готовиться. В другое время Сергей заинтересовался бы предметом разговора, но сейчас был слишком зол.
– Вы зачем натянули веревку на тропе? – рявкнул он. – О чем вы думали? – Ему с трудом удалось оставить при себе непечатное обращение. – А если бы я ночью шею сломал? Я едва жив остался!
Стеша ахнула и прижала ладони к губам. Егор залился краской.
Бабкин несколько смягчился, когда, поняв, что произошло, оба кинулись к нему с извинениями. Они не знали! Они не подумали! Они рассчитывали на то, что в их капкан попадет убийца! Он должен был споткнуться и налететь на колышек! В фильмах всегда так и происходит!
