– Штык – с чем? – переспросил Макар.
– С тулейкой…
Наступило молчание. «Понятно, почему от детей удрал – боялся, что проговорятся Чухраю, а тот обо всем догадается, – думал Сергей. – А потом тревожился о своем инструменте. Рано или поздно дети бы на него наткнулись, а там – смотри пункт первый: проговорились бы лодочнику».
Он покосился на менеджера. Вдвойне глупо было бы проткнуть себя колышком в погоне за этим безобидным, в общем-то, парнем.
– С чего ты вообще взял, что в этой деревне есть клад?
Тимур вскинул на него огромные темные глаза.
– Здесь же река! – Он почему-то перешел на взволнованный шепот. – Она обмелела, заросла, но раньше-то была широкая, по ней охотники сплавлялись! Понимаете, что это значит? Они могли спрятать добычу на берегу. Может, один из них даже жил в той деревне! Шкуры продал, а золотые монеты закопал. Здесь, в Карелии, тридцать кладов нашли, тридцать! Это только официально зарегистрированных!
– Так их с девятнадцатого века считают, – возразил Илюшин. – За два с половиной столетия тридцать кладов – не так уж много.
– Село большое, – не мог успокоиться Тимур. – Зажиточных крестьян в нем было полно. На них то и дело разбойники нападали, вот они и закапывали в землю свое добро. Вокруг люди коробки с деньгами находят!
– А голубые блюдечки с каемочкой они не находят? – поинтересовался Бабкин. Он все-таки еще был зол на парня.
– Это под Суоярви было, в две тысячи шестом, – обиделся тот. – Можете погуглить. Сотня серебряных монет в коробке! Это вам не кот начхал.
– Настя Рыжкова где? – спросил Илюшин, не меняя тона.
Тимур перевел на него взгляд, озадаченно сдвинул темные брови. Его реакция сказала Илюшину все, что он хотел знать. Парень даже не сразу сообразил, о ком речь.
Он подал Сергею знак одними глазами, и они вышли, оставив растерянного Тимура гадать о своей дальнейшей судьбе.
Бабкин сунул руку в карман за сигаретами, но вспомнил, что бросил месяц назад. В Карелии ему захотелось курить всего дважды, причем первый раз – после знакомства с Егором и Стешей.
– Славный юноша, – сказал Илюшин, щурясь на солнце. – Я от него новое слово узнал.
– Куда тебе столько? Забудь сейчас же.
– Не могу. Когда у тебя родится сын, назовите его Тулеем. Уменьшительное – Тулейка…
– Какой еще сын!
– Между прочим, – сказал Илюшин, – из тебя получился бы отличный отец.
Бабкин захохотал так, что одинокая утка в кустах ошалело крякнула и побежала пешком по воде, забыв про крылья.
– Хорошая шутка. – Он вытер выступившие от смеха слезы. – Ладно, что будем делать с этим незадачливым кладоискателем?
– Ничего. У нас с тобой есть дело посерьезнее.
Вернувшись, Илюшин снова взялся за свои карты. Сергей хотел расписать план действий на завтрашний день, но его начало неудержимо клонить в сон. Какой невинной оказалась развязка истории с дотом… И как по-дурацки могло обернуться из-за детей с их безумными идеями…
Он опять задремал, сидя в кресле. Проснулся оттого, что карандаш покатился по полу.
Илюшин поднялся.
– Я дойду до Валентины Юхимовны…
– Зачем? – Бабкин потер глаза.
Макар замялся.
– Спрошу, нет ли у нее таблеток.
Сон мигом слетел с Сергея. Он насторожился, точно пес при доме кладбищенского сторожа, разобравший в ночи незнакомые шаги там, где живые не ходят.
– Каких еще таблеток? – И в ответ на уклончивый жест Макара рявкнул: – Мне что, все из тебя нужно клещами вытягивать?
– От давления! Голова раскалывается.
Бабкин встал и внимательно оглядел напарника с ног до макушки.
Илюшин не употреблял таблеток. Он даже не знал, чем лечатся обычные люди. Повторяя любимую шутку о происхождении Илюшина от демонов Нижнего мира или другой нечистой силы, Сергей, некоторым образом, основывался и на этом наблюдении. Кроме того, Макар на его памяти никогда ни на что не жаловался – из чего Бабкин с присущей мужчинам четкой логикой заключал, что у него никогда ничего и не болело.
В Беловодье Илюшина пытались убить. Сергей в жизни не видел, чтобы кто-то так быстро встал на ноги после ножевого ранения.
И теперь этот человек собирается просить у поварихи средство от давления!
Он с трудом удержался, чтобы не положить ладонь Макару на лоб, как это всегда делала Маша, проверяя температуру.
Вывод напрашивался один: Илюшин помирает.
Бабкин выдвинул ящик стола, звякнул ключами от машины.
– Я тебя в больницу отвезу, – отрывисто сказал он. – Паспорт возьми. И что там еще может потребоваться… Полис, деньги.
За его спиной насмешливо фыркнули. Сергей обернулся – на физиономии Макара было написано нескрываемое ехидство.
«Кожа розовая, глаза блестят… Нет, не помирает».
Он почувствовал себя одураченным.
– Одна нога здесь, другая там, – пообещал Илюшин, снимая с вешалки куртку. Напоследок не удержался, съязвил: – Попросить для тебя успокоительного?
– Иди ты… Симулянт!
Он все-таки провожал Илюшина взглядом, выйдя из коттеджа, пока не убедился, что тот добрался до базы.
Оставшись один, он пытался изучать рисунки Макара, но из этого, как и следовало ожидать, ничего не вышло. Только стало тревожно, непонятно отчего. Бабкин вытащил пачку сигарет, но курить не стал, просто понемногу сминал их в пальцах, пока табак не начинал сыпаться на пол, – одну за другой.
Спать больше не хотелось.
Две женщины исчезли из «Озерного хутора». Он вытряс из Чухрая объяснение, как они могли пропустить Беспалову. «Она коттедж оплатила до вечера, а машину заказывать не стала, сказала, что дойдет пешком до трассы! – Гордей Богданович был зол и напуган, сильно напуган. Сергей не видел его таким даже после происшествия в ущелье. – Я что, силком должен сажать ее в «буханку»? Выписалась. Вещей нет. Погода хорошая. Значит – уехала, а звонить и отчитываться мне она не обещала».
Глаза у Чухрая сверкнули. Сергей понял, что тот может взорваться от любого слова, и оставил его в покое.
Совпадение или нет? Две женщины. Возраст разный. У одной машина, вторая ушла пешком. Объединяет их только место и время. Обе пропали в последний день отпуска.
Или не пропали. Девушка могла заехать к друзьям, изменить маршрут, чтобы посмотреть достопримечательности, пообедать в придорожном кафе… Все, что угодно.
С Беспаловой тоже нет ясности. Где она исчезла? В лесу? Где-то на трассе? Кто-то предложил довезти ее на попутке, и она согласилась? «Завтра опросить водителей автобусов, пообщаться с полицией – у нее был билет на поезд, нужно проверить, села ли она в вагон». Оставался шанс, что Татьяна пропала в Москве. Или – он уцепился за эту мысль, как суеверный пассажир за счастливый билетик, – дойдя до подъезда, развернулась, ушла и сняла номер в отеле, так и не включив телефон.
