– Ну… – Кирилл бросил взгляд на часы. – Сейчас-то уже, наверное, да.
Но его задел тон Макара и его взгляд.
– Мы похожи! – упрямо повторил он. – Ты даже не представляешь, что я провернул!
Илюшин пожал плечами:
– Двух женщин убил. И оглушил школьников. Богатые достижения, что и говорить!
– А Бабкин?! – взвился Кирилл.
Впереди раздался негромкий смех.
– Сыграть на его гипертрофированном чувстве долга? До этого додумался бы даже трилобит.
Кирилл почувствовал, что краснеет.
– Ты не понимаешь! Ты… ты обесцениваешь! – Ему пришло в голову, что Макар нарочно пытается вывести его из себя, и он немного успокоился. – Если бы ты видел все с самого начала, так не говорил бы.
Он не удержался и начал рассказывать – об Анастасии, о тетке в лесу и о людях, что были до них, о своих идеальных охотах и о тех, что вышли не так удачны, как хотелось бы; он быстро, захлебываясь, выложил все о технической стороне дела, зная, что Илюшин способен и понять, и восхититься основательностью его подготовки. Утренний лес стоял вокруг них, строгий и тихий, и Кириллу казалось, будто он идет в компании со своим давним другом. Пусть тот иногда подшучивал над ним, пусть не всегда разделял его увлечения… Но у них было больше общего, чем различий.
– А с Чухраем что? – перебил его Макар на полуслове.
Кирилл самодовольно усмехнулся.
– Чухрай – всё. И, кстати, ты не поверишь, но родители ваших маленьких любимчиков не сопротивлялись, когда я попросил их – вежливо попросил, между прочим! – связать друг друга. Такие зайки! Послушались как миленькие. По-моему, они были под веществами.
– Эти зайки им не родители, – сказал Макар.
– Что?
– Не важно.
– Нет, подожди… – Кирилл тронул его за плечо. – В смысле – не родители?
– В прямом. Посторонние люди.
– Да ну, брось! Ты же пошутил, да?
– Обидно выяснить, что вы чего-то не знаете? – посочувствовал Илюшин. – Смиритесь.
С минуту они шли в молчании.
Но даже эта странная новость не могла омрачить ликования Кирилла. Какая разница – родители, не родители! Все вышло в точности, как он хотел.
– Я понял, что мы с тобой похожи, когда ты меня спас, – доверчиво поделился он.
– Сергей, а не я.
– Нет, ты! А еще разоблачил Чухрая… Черт, это было офигенно! – Он рассмеялся. – Я тогда понял, как мне нереально повезло. Но я вообще везучий!
– И болтливый.
Кирилл не обиделся – он был слишком счастлив. И потом, его действительно тянуло безостановочно говорить, говорить, говорить… Больше в его жизни не случится такого похода. Некому будет рассказать о себе. После того, что сделала Динка, он не сможет никому довериться. Как, наверное, любой человек, переживший жестокое предательство…
Нет, об этом сейчас не надо.
– Тебе понравится, что я для тебя приготовил, – сказал он. – Кстати, поворачивай. Направо, вон туда.
Сквозь густые заросли малины, в которых Кирилл накануне расчистил проход, они вышли на небольшую поляну. Это была самая высокая точка берега. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро.
В середине почти правильного круга травы высилась сосна; у основания темнел прислоненный к стволу обрубок бревна, позаимствованный Кириллом из чухраевской хижины.
Илюшин на озеро не смотрел. Он разглядывал веревочную петлю, змеей свисавшую с нижней ветки.
– Встань здесь, – отрывисто приказал Кирилл.
Сердце колотилось как сумасшедшее. Еще минута – и финал! Жаль, с ним нет камеры: он бы запечатлел происходящее, чтобы потом пересматривать. Можно, конечно, снять на телефон… Но это не то, не то.
Он накинул Илюшину удавку на шею и, подтягивая веревку, заставил его забраться на чурбак. Закрепил свободный конец на вбитом в ствол металлическом штыре, который тоже стянул у Чухрая. Штырь выдерживал вес человеческого тела, это он проверил заранее.
– Я вообще крайне предусмотрительный, – вслух сообщил Кирилл. – Но это все ерундистика, дребедень, чушь собачья…
Он перевел дыхание. Отошел в сторону, побродил вокруг, выбирая лучшую точку для обзора. Когда он выбьет чурбан из-под ног Илюшина, нужно будет сразу отбежать так, чтобы видеть все в деталях.
На него вдруг снизошло абсолютное спокойствие. Спокойствие – и просветление. Достаточно он суетился, хвастался, убеждал в чем-то сыщика… В конце концов, это его заслуженная добыча. И только.
Кирилл потер глаза, поднял голову на Макара.
– Мне кажется, ты не осознаешь одной важной вещи. Все, что сейчас происходит, – это дань моего тебе уважения. Если ты задумаешься об этом, возможно, происходящее увидится в ином свете.
Илюшин усмехнулся.
– Зря ты так! – укоризненно сказал Кирилл. – Ты мог бы валяться в дурацком коттедже с заточкой в горле. Или скучно умереть, уткнувшись лицом в землю и так ничего и не поняв. Но ты мне близок, близок по духу. Я выбрал для тебя самое красивое место… посмотри вокруг! Озеро будет последним, что ты увидишь. А теперь скажи, что оно тебе не нравится!
– Озеро мне нравится, – согласился Макар.
– Вот видишь! – Кирилл обрадовался. – Это подарок. Я бы все равно убил тебя, ты мне идеально подходишь. Но ведь твою смерть можно было обставить по-разному! Я старался!
– Да, с живописным видом у тебя получилось.
– А со всем остальным – нет, что ли?
Сыщик улыбнулся со снисходительной жалостью. «Как отец, которому гордый пятилетка прибежал показать уродливую поделку из пластилина», – пришло в голову Кириллу.
Он начал сердиться.
– Послушай, я понимаю, ты пытаешься напоследок меня уколоть… Я бы, наверное, тоже так поступил. Хотя нет! Я великодушнее, чем ты. Умею признавать чужие заслуги. А ты, оказывается, мелочен! – Кирилл огорченно покачал головой. – В общем, надеюсь, ты все это говоришь неискренне, потому что если намереваешься меня обидеть, оставить, так сказать, с уязвленным сердцем, значит, в твоих словах скрыт расчет… Ну, я не знаю – мысль, идея! Пусть неправильная, это не важно… Все равно это хорошо. А если ты действительно так считаешь… – Он сокрушенно развел руками. – Тогда я тебя переоценил. Мне неприятно так думать.
– По-моему, это вы себя переоценили.
Кирилл расплылся в широкой улыбке:
– Ты сам-то себя слышишь, Макар? Посмотри на нас! Кто через пять минут будет болтаться с высунутым языком, а кто уйдет на своих двоих? Ты пойми наконец: я тебя перехитрил! Провел! Отымел! – Кирилл не удержался и сделал неприличное движение бедрами. Но очень уж хотелось схулиганить напоследок. – Ты меня проворонил, понимаешь? Я разгуливал у тебя под носом, провел две охоты, подготовил все к сегодняшнему дню, а ты очнулся только тогда, когда тебе приставили нож к горлу! Прозрел, так сказать!
