Вскоре послышался равномерный топот, и до меня донеслось тяжелое, с присвистом дыхание. Моя преследовательница выбежала на то место, с которого я свернула, и решила, что я так ускорилась, что успела скрыться за вторым поворотом. Эх и припустила же она! Стоило ей отбежать, я как можно тише выбралась из кустов и кинулась в обратном направлении.
Расчет был на то, что человек, собирающийся срочно кого-то убить, и не подумает запереть машину.
Когда из-за второго поворота раздался яростный вопль, стало ясно, что мой план разгадан. Если бы я ошиблась насчет тачки, мне пришел бы конец. Бесконечно удирать по лесу от своей мстительницы я бы не смогла, а у нее, я уверена, хватило бы сил еще на сотню таких кругов.
Но я рассчитала правильно. Белая «Киа» была брошена с открытой дверцей, ключи торчали в замке зажигания. На них – вы не поверите – болтался трогательный бело-розовый брелок с «Хелло, Китти».
Милый котеночек отчего-то ужаснул меня так, что я чуть не обмочилась.
Как она выразилась? «Тебя никто не спасет, шлюха»?
Что ж, может, меня никто и не спасет. Но тогда я сама себя спасу.
Мне, знаете ли, не привыкать.
И здесь мы вплотную подходим к вопросу о важности секса.
К восьмому классу оставаться девственницей в нашей школе было уже как-то неприлично. Да и вообще: одиночкам вроде меня лучше вовремя к кому-нибудь прибиться. Вот я и пристроилась к группе парней, которые строили из себя рок-звезд районного масштаба. Девственность потеряла с ударником, но он был так невообразимо туп, что я переметнулась к бас-гитаристу.
Не скажу, чтобы вся эта возня в каморках, что за актовым залом, доставляла мне удовольствие. Скучно, неловко и довольно глупо, по правде говоря. Но я понимала, что это плата за спокойствие. Теперь я официально была «телочка Димона».
Все эти пацаны, как я позже поняла, сами-то ничего не умели, хотя каждый делал вид, что он ходячая секс-машина и половой гигант. Да и если уж совсем начистоту, мы были мелкие. Мелкие и глупые. Трахались, потому что считалось, что это круто.
Зато парень научил меня водить машину. У его папаши в гараже пылилась раздолбанная «Лада», и когда тот лежал в отключке после пьянки, мы с Димкой гоняли по промзоне как сумасшедшие. До Шумахера мне далеко, но включить зажигание и тронуться с места могу.
Как же заверещала тетка, когда догадалась, что я собираюсь сделать! Для таких, как она, машина ценнее ребенка. От страха у меня тряслись руки, но я все сделала правильно. Чуть не заглохла на повороте, но все-таки справилась и вырулила куда надо.
Бабища застыла на дороге, как чугунная. Кажется, она была уверена, что у меня не хватит духу сбить ее. Но у меня бы хватило, еще как! Несколько секунд я была близка к тому, чтобы так и поступить.
Она была дурой психованной. Она едва не убила меня.
Но в последний момент что-то заставило меня выкрутить руль. Я чудом объехала ее, ободрав весь бок машины о дерево и с хрустом снеся зеркало, и, уносясь по грунтовке, слышала сзади полный боли вопль – словно это ей оторвало руку.
Добравшись до трассы, я заехала за брошенную заправку, нашла булыжник покрупнее и разнесла всю машину к чертовой матери. Стекла, двери, капот – раскурочила все! В рюкзаке у меня всегда были сигареты и зажигалка, и я набросала на сиденья сухой травы и подожгла ее. Правда, потухло быстро, так что эффектно удалиться на фоне взрывающейся тачки, как в фильмах, у меня не вышло.
Зато страх ушел. Растворился в моем дикарском стремлении обезобразить и уничтожить то, что было ценно для этого плосколицего чудовища.
Итак, я ехала с парнем, с которым была знакома десять минут, в неизвестное место и даже, говоря начистоту, в неизвестном направлении. Если бы он развернулся, пока я дремала, и двинулся к Сочи, вряд ли я бы что-нибудь заметила.
Люди думают, что в странных ситуациях они и вести себя будут странно. Но вот с вами что-то случается, а вы ведете себя как обычно. Это-то и есть самое удивительное.
Кирилл ни о чем меня не расспрашивал – рулил себе как ни в чем не бывало. До Великого Новгорода мы долетели без остановок, там остановились пообедать – и снова в путь.
Я заметила, что Кирилл ориентируется по навигатору. Он не бывал здесь раньше, голову даю на отсечение.
Когда проехали Петрозаводск, до меня дошло, что мы и в самом деле в Карелии. И тут меня охватил такой восторг, что я даже засмеялась вслух. Кирилл одобрительно глянул и улыбнулся.
– Здорово, правда?
– Здорово! – эхом повторила я, радуясь, что он понял.
Лес встал по обеим сторонам дороги, и я не могла насмотреться. Казалось бы, ну что такого: лес как лес, мало ли я бродила по перелескам, когда гуляла вокруг нашего «Прибоя», но здесь все было такое огромное! И воздух! И много неба над лесом, широкого и светлого, как бесконечная река, и в открытое окно тянуло водой и кувшинками, хотя никаких кувшинок не было видно.
Невозможно поверить, что только утром я сновала между столиками, дыша выхлопным газом и слушая вполуха Оксанину брань. А рядом все это время было столько красоты!
Заселение в коттедж почти не отложилось в моей памяти. Голова у меня была забита впечатлениями, как подушка перьями, они уже лезли наружу, и больше в подушку ничего не помещалось. Я пришла в себя только тогда, когда мы оказались одни.
– Здесь есть раскладной диван, – сказал Кирилл. Он вел себя непринужденно, как будто мы с ним сто раз путешествовали вдвоем. – Застелить тебе? Ты устала. Или сначала хочешь поужинать?
Я посмотрела на него очень внимательно. Нет, не похоже, чтобы он притворялся или играл в благородство: «Сделаю вид, будто я совершенно ничего от нее не добиваюсь, чтобы потом иметь возможность отыграться». Он просто заботился обо мне, кажется, без всякой корысти.
И вот тут я чуть не разревелась. Хотя вообще-то ни разу не плакса. За последние три года не сдержалась единственный раз – когда ко мне пришла Марина и сказала, что ни в чем меня не винит…
Нет, об этом не надо.
– А если я не хочу спать на диване? – спросила я.
Он улыбнулся.
– Тогда скажи сама, чего ты хочешь.
– Ну, во-первых, снять лифчик, мне в нем жарко, – призналась я, и мы засмеялись.
И так, смеясь, шагнули друг к другу и поцеловались, и это вышло легко и естественно.
И все, что у нас вышло дальше, тоже получилось легко и естественно. И совсем не похоже на то, что было с парнями в школе.
Сыщики
Пока они были в пути, Беспалов позвонил еще трижды. Выяснилось, что Павел Семенович обладает магической способностью буквально двумя фразами создавать эффект своего присутствия. Он просачивался сквозь динамик и ерзал на заднем сиденье; он распространял удушливый запах пота; он жестикулировал и задевал Сергея; он рассказывал о лекарствах, которые выпил по ошибке то ли Жека, то ли Жора, умолял о совете, шуршал упаковками и инструкциями. Бабкин, человек флегматичного склада характера, не злился, но недоумевал. Ему и раньше встречались мужчины, обвивавшиеся, подобно плющу, вокруг женщины, назначенной ими в дубы, – иногда матери, чаще – жены, – но он еще ни разу не видел, чтобы плющ с такой скоростью перекидывался на первое попавшееся дерево. Пару раз он был близок к тому, чтобы не отвечать на звонок. Однако клиент есть клиент. К тому же Беспалов мог сообщить, что его жена нашлась.
