– Это целая история, – ответил он.
– Хорошая?
– У меня нет других историй.
– Пойдем, я покажу тебе твою машину, сынок, – сказал папа. Сынок.
Я закатила глаза, чтобы не расплакаться.
Маркс, это будет самый длинный чертов год в моей жизни.
Глава четвертая
Ты прекрасна, словно песня.
Уродлива, словно вопль.
Но ты глубоко потеряна
меж своих костей.
Я хочу раскопать твою душу,
вытащить все секреты
и бросить их к твоим ногам.
Затем поглотить все слова
о твоей сладкой боли.
Дарья
Проснувшись утром, я обнаружила зеленое надкушенное яблоко на прикроватном столике. Оно лежало на открытом учебнике по истории, в котором желтым маркером были выделены строки:
Римляне принесли с собой яблоки, когда завоевали Британию.
Мне захотелось снести все стены и орать до тех пор, пока воздух не кончится. Однако взяла себя в руки и, пропустив завтрак, отправилась сразу в школу.
Сейчас, в кафе, я просто пытаюсь ровно дышать, чтобы выжить.
– Художники не привыкли работать в команде. Лишь настоящие одиночки могут создать что-то сами. Тебе надо быть и яйцеклеткой, и сперматозоидом, чтобы родить шедевр. – Блис стояла на лавочке и театрально толкала речь. В другом конце комнаты сидел Воун – случайный свидетель сей сцены.
– Блис, ты даже разговоры о сексе делаешь грустными, – зевнул Найт.
Воун не ел. Как обычно. Я имею в виду, очевидно, он ест – иначе он не существовал бы, – но не перед людьми. Думаю, именно это делает его легендарным в стенах школы: он никогда не заходит в туалет, не занимается физкультурой. Если встречается с девушками, то вы узнаете об этом уже после расставания, потому что какая-нибудь сумасшедшая сучка портит шкафчик, парту или особняк. Но что интересно – Воун начинает встречаться с абсолютно здравомыслящими девушками, превращая их в одержимых. Воун никогда не выбирает себе стол и тусовку. Думаю, именно это и есть его изюминка. Для него мир словно устрица, а он не любит морепродукты.
– Да что ты знаешь о художниках? – фыркнул Гас, бросая половину яйца и сэндвич с тунцом в Блис. Он сидел на столе, закинув ноги на скамью. Это грубо, но я не в настроении, чтобы спорить.
Блис поймала сэндвич и уселась с ухмылкой, открывая пластиковую упаковку.
– Знаю, что именно они могут вытворять своими руками. Тебе даже и не снилось.
Она откусила кусок и закатила глаза:
– Мммм, как вкусно.
Эсме накручивала прядь черных волос на палец и жевала жвачку.
– Не хочу показаться грубой, но все вы смертельно скучные. Коул, иди и скажи Воуну, чтобы он шел сюда.
Найт вытянул шею, делая вид, что занят поисками.
– Черт, – он похлопал по карманам куртки от Gucci, – не могу найти.
– Что ты не можешь найти? – моргнула Эсме.
– Момент, когда я начал принимать приказы от твоей жалкой задницы.
Все рассмеялись, а я даже улыбнулась.
– Успокойся, Найт, мы просто хотели послушать, как Воун провел лето в Италии. – Блис пригладила волосы и невинно захлопала ресницами. Могу поклясться, что сучка смогла бы флиртовать даже на собственных похоронах со священником.
– Да ладно. Даже если бы Майлз из шахматного клуба совершил выход в открытый космос или высадку на Солнце, ты бы не уделила ему и минуты своего времени, – засмеялась Эсме. Она в курсе, насколько сильно Ортиз обожает Воуна Спенсера, ведь они лучшие подруги.
– Эй, Дарья! – крикнул Гас, отвлекая меня от салата, который я просто ковыряла пластиковой вилкой в течение десяти минут. – Ты какая-то тихая сегодня.
И это первый и единственный раз, когда ты реально это заметил, черт подери.
– Мисс Линд достала меня, – я пожала плечами.
В принципе, это даже не ложь. Стерва ненавидит меня. Просто омерзительно сидеть у нее в классе, где родители начали спать друг с другом. Я бы просила о переходе в другое место, но тогда мне пришлось бы идти к завучу, а она уже делала намеки обо мне и директоре Причарде. Не хочу, чтобы у него были проблемы. Сейчас моя проблема номер один – Пенн, живущий со мной под одной крышей. Преполагалось, что последний год в школе будет самым отвязным, но все пошло совсем не так.
– Хочешь принести хоть немного пользы? – облизнулся Гас. Я уже говорила, что он отвратительный? Ах да, буквально пару секунд назад.
– Тебе? – Я медленно повернулась, бросая на него взгляд. – Только если ты подразумеваешь кардинальную смену имиджа после извинений.
Гас – крепкий блондин, с типичной американской внешностью: супергеройской челюстью и голубыми глазами. Если бы он снимался в фильмах девяностых, то был бы злодеем. Хотя, что тут думать, он уже в этой роли. Помимо дел, которые он вел в «Змеиной норе», у него напряженные отношения со многими родителями из-за его отношения к сексу и развлечениям. Когда нас провоцируют, я типичный дикобраз, а он кенгуру – идет напролом без причин. Помню, когда мы ездили в Австралию, нам запретили кататься ночью на автомобиле из-за того, что кенгуру бросаются на свет фар. Так вот, это Гас – тупой и агрессивный.
Он добр лишь к паре людей – Найту, его нападающему, спасшему кучу игр. И Воуну – курочке, несущей золотые яички, – который готов драться в «Норе» хоть каждые выходные против троих одновременно.
Народ захихикал над моим комментарием. За столом находились футболисты и девочки из группы поддержки. Найт заметил Луну через всю комнату и соскользнул с нашей скамейки.
– Увидимся позже, придурки. Это все хотя бы реально, в отличие от сисек Эсме. – У Эсме отвисла челюсть от удивления, она обхватила свою грудь, обтянутую в красочное платье Dolce & Gabbana, переводя взгляд с нее на него.
Луна Рексрот отказывается сидеть с нами. Однажды, когда Найта не было, Гас подшучивал над ней из-за ее неразговорчивости. Я не останавливала его, о чем немного сожалею: хоть она и персона нон-грата, но не стоит того, чтобы над ней прикалывались и грубили.
– В каком смысле полезной, Гас? – спросила Эсме, жуя кусок моркови, пытаясь перевести тему от искуственных сисек, кстати, подаренных родителями на восемнадцатилетие.
– Говорят, Пенн Скалли порадует нас своим визитом после уроков, чтобы запугать нас, если вдруг надумаем предпринять что-то перед игрой. В прошлом году мы уничтожили весь газон на поле Лас-Хунтас, и этим кискам негде было играть несколько недель. Полагаю, что Дарья сможет сыграть роль судьи Джуди.
Сердце упало в пятки. Я ощущала его биение везде.
