– Дарья, – дважды щелкаю пальцами, – я здесь. Ты, конечно, можешь поговорить с моим членом, но он предпочитает действия.
– Ты перестал быть тем худощавым мальчиком, – тихо говорит она и выключает воду. На короткий момент наши тела соприкасаются. Животом она прижимается к моему члену, но никто не двигается. Мы просто стоим, вода стекает, я уткнулся членом в ее пупок. Так близко, но так далеко. Взволнованные, но смелые. Я никогда и ни с кем не делал ничего подобного: стоять голым ради того, чтобы просто стоять голым. Чувствую, что должен взять ситуацию в свои руки, но после мне придется заткнуть ее, а еще я ощущаю вину перед Адрианой. Но ничего не могу поделать.
Дарья становится на носочки и прижимается губами к моему уху. Я наклоняюсь, чтобы выслушать то, что она скажет мне:
– Спасибо за очередной первый раз, Скалли. Я никогда не была голая с парнем в душе.
До того, как ко мне приходит осознание ее слов, она заворачивается в розовое полотенце и исчезает из ванной, оставляя меня с диким стояком.
Я закрываю дверь и дрочу один раз (ладно, два), прежде чем выйти оттуда.
Один – ноль в пользу домашней команды.
Глава седьмая
Ты носишь ложь как галстук.
Слишком красивый, чтобы снять.
Слишком элегантный, чтобы сопротивляться.
Слишком тугой, чтобы дышать.
Дарья
Парни – это больная тема для меня.
Во-первых, позвольте сначала рассказать, что последние несколько дней были настоящим испытанием для меня, и я счастлива, что в конце концов могу позволить себе расслабиться. В течение целой недели Пенн отсутствовал дома из-за тренировок и каких-то дел в Сан-Диего. Может, он со своей типа девушкой. Убила бы за то, чтобы получить ответ на вопрос, кто она для него, но я слишком гордая, чтобы спросить напрямую, поэтому хожу вокруг да около.
Когда Пенн был дома, он полностью игнорировал мое существование, закрываясь в комнате и односложно отвечая на мои вопросы. Кажется, он играет с папой в мяч на заднем дворе, когда у него есть минутка, а также читает с Бейли. Мелоди пытается проводить со мной больше времени. Постоянно спрашивает меня о школе, а я продолжаю уклоняться. Если бы ее на самом деле это волновало, то она проверила бы сама, но она никогда не проверяла.
Чувствую себя невидимкой. Я всегда чувствую себя так. Будто я сливаюсь с мебелью, стенами и даже со стеклянной тарелкой, где лежат яблоки. Яблоки, которые я постоянно нахожу под кроватью, в рюкзаке и в туфлях. Яблоки, которые завоевали мое пространство, комнату и душу.
К пятнице у меня уже почти срыв. Команда школы Всех Святых играла против Вестмунта, и мы выиграли, хоть и с небольшим отрывом. Блис, которая исполняет трюки в воздухе и должна быть максимально сконцентрированна, устроила истерику в раздевалке, но никому не сказала. Эсме, которая наносила макияж у зеркала, сказала:
– Сука, наверное, беременна от того отброса.
Я извинилась и стошнила в туалете.
– Может, Дар тоже беременна! – заорала Блис из соседней кабинки. Когда я вышла, Эсме недовольно покачала головой и цыкнула:
– Сладенькая, ты ужасно выглядишь. Может, тебе стоит пропустить эту игру?
Может, тебе стоит сдохнуть?
Старшая школа – это аквариум, наполненный акулами. Люди бушуют, пытаясь вырваться на свободу. Выживает сильнейший.
В субботу мы решили посетить музыкальный фестиваль в пустыне.
Я заплела волосы и вставила в них цветы и золотые звездочки, надела короткие белые шортики в стиле Дэйзи Дьюк и белый вязаный бикини-топ. На талии я завязала фланелевую рубашку и завершила образ милыми сапогами серого цвета.
Когда я уходила, вся семья, включая Пенна, сидела за столом и поедала напичканные углеводами блины.
– Единственное место, где ты можешь показаться в этих шортах, это кресло гинеколога для осмотра, – папа даже не поднял глаза от «Нью-Йорк таймс», – переодевайся.
– Папа! – воскликнула я. – Я не могу показаться в образе монахини.
– Если ты хочешь в принципе где-то показаться, оденься, – повторил он.
Я сунула шортики в рюкзак и надела джинсы-бойфренды, а потом быстро выбежала и прыгнула в «Корветт» Алиши.
Эсме и Блис наносили макияж на заднем сиденье.
– Парни уже там. Гас, очевидно, уже разгромлен, а Найт подцепил какую-нибудь звезду, – рассмеялась Алиша, поправляя солнечные очки.
– Ненавижу парней, – вздохнула я.
И эта мысль подтолкнула меня к размышлениям. Да, я на самом деле ненавижу парней. Это именно то, чего так усердно добивался директор Причард, пока на горизонте не появился Пенн. Никто и никогда не хотел приударить за мной, так как никто не хочет соперничать с Причардом. Но вот только они не в курсе, что то, что происходит между нами, – это другое. Нетрадиционное. Но, запрещая кому-то звать меня на свидания или ухаживать за мной, я берегла сердце. Нет, дело не в том, что я боялась, что его разобьют, просто уверена, что никто не сможет полюбить меня настоящую. Если родители с трудом уживаются со мной, то как какой-то придурок влюбится в меня?
Это делает Пенна беспроигрышным вариантом. Мне не нужно впечатлять его, потому что он уже ненавидит меня. Плюс мы вынуждены хранить общую тайну. Что бы между нами ни происходило, у этого нет жизни. В запрещенных встречах нет определенного ритма. Они просто случаются, как молния в темноте.
Да, Пенн беспроигрышный вариант. Кроме одной детали – все в нем кажется опасным с самого начала.
– Дарья, вернись на землю, – ткнула пальцем Алиша.
Мы выбрались из машины, все вокруг было заполнено людьми уже в десять утра, мы начали проталкиваться к сцене, попутно откидывая пустые пивные банки. Гас одет в белую рубашку, выигрышно обтягивающую мускулы, он толкался с ребятами с пивом в руке. Найта нигде не видно – видимо, с какой-то девушкой, – Колин и Уилл тащат нас за руки танцевать. Я тусуюсь весь день, пытаясь влиться в компанию. Знаете, притворная радость и счастье удручают еще больше, чем печаль. Слезы обжигают глаза каждый раз, когда я танцую. Под конец вечера чувствую себя настолько опустошенной, что ветер может перенести меня в другую страну. Я сажусь на водительское сиденье машины, так как я единственная осталась трезвой.
– Кого первым отвезти домой?
– Домой? – засмеялась Эсме с заднего сиденья, нанося блеск для губ. – Фоллоуил, перестань быть столетней старухой! Поехали в «Ленни».
«Ленни» – это знаменитая закусочная в Сан-Диего. Обычно мы заскакиваем туда после долгих тусовок, так как она работает двадцать четыре часа и считается более престижной, чем «Айхоп». Блис, Эсме и Алиша никогда не признаются, но им нравится это место из-за скопления байкеров, милых фитнес-инструкторов, направляющихся в Лос-Анджелес, и других привлекательных, крепких мужчин, с которыми их родители никогда не позволят встречаться. Следовательно, я ненавижу «Ленни». Все заканчивается тем, что я сижу на красном бархатном диване, макаю картошку фри в соус и жду, пока подруги вернутся со «свидания». Я обычно хочу написать сообщение директору Причарду, когда замечаю идущих подруг, поправляющих юбки.
