– Я имею в виду Причарда.
– Да? – смеюсь я. – Мне нравится, что он настоящий мужчина, а не мальчишка с крошками от чипсов на плечах.
Интересно, можно ли гнить изнутри? Если мне сделают вскрытие, то увидят, что Халк ушел, оставив после себя зеленую жижу.
Девушка. У Пенна Скалли есть девушка. И ребенок.
Он просто грязный обманщик.
Адриана идет к нашему столику со своими кривыми ногами и подносом, полным еды, и начинает щебетать:
– Чизбургер с авокадо и сыром дорблю?
Колин поднимает руку.
– Стейк с острым соусом?
– Можешь просто называть меня Найт, детка, – Коул забирает тарелку и подмигивает.
Она краснеет. Может, она изменяет Скалли тоже? Жаль, что Джерри Спрингер на пенсии. Они бы засняли отличное шоу.
– А ты что ждешь, сладенькая? – она хлопает жвачкой в моем направлении.
Я приторно улыбаюсь, скрещивая руки на груди.
Не делай этого. Не делай этого. Не делай этого.
– Я жду, когда ты уберешь подальше свой толстый зад, пока я не поймала инфекцию.
Все разом втянули воздух, стало тихо. Очень тихо. Я запаниковала, но не подала вид и просто продолжила улыбаться. Найт положил руку мне на плечо, когда все начали оглядываться, пытаясь осознать мои слова.
– Что, прости? – Голос Адрианы сорвался. Зрачки настолько расширились, что я заметила свое отражение в них.
– Ты слышала, что я сказала. Я не буду есть в забегаловке, где официантки усаживаются задом на клиентов. Думаю, что ты что-то перепутала. Это не твоя ночная подработка и не местный стриптиз-клуб, сладенькая.
– Огонь! – Колин зажал рот кулаком и кашлянул.
– Дарья, – предупредил Найт. Обычно он спасает мою задницу и пытается вразумить. Но не сегодня. Мы оба знаем, что он не способен на такое лицемерие. Если бы он увидел, что кто-то так задевает Луну, то порвал бы его в клочья и выбросил на дорогу то, что от него осталось. Я видела, что он делает с людьми, когда они просто смотрят на нее. Но проблема в том, что Пенн не моя Луна. У нас нет долгой дружбы с детства, которая всегда на грани.
– Пошла вон отсюда, – Адриана скалит белоснежные, но немного маленькие зубы. Дефект. Она больше не жует жвачку, которая просто болтается у нее в зубах. Я провокационно вздыхаю, оставаясь на месте. Все пускают слюнки на нашу ссору. Все, кроме ее парня, который пялится на меня убийственным взглядом.
Попался, ублюдок. Я бы сказала ей, как ощущается язык ее парня у меня во рту, но слишком дорожу репутацией.
– Я плачу здесь. Ты, спермоприемник. Кто из нас должен уйти? – я взмахиваю волосами.
Она поднимает руку, чтобы дать мне пощечину. Я уже подумала, что это тот самый день, когда мне придется ответить за свое стервозное поведение. Но прежде чем она делает это, Пенн становится перед ней, хватая ее за руку. Он медленно ее опускает и смотрит на меня:
– Уходи отсюда, Фоллоуил. – Он бросает меню на мой телефон, который я с интересом изучала.
– Прости, но я не выполняю приказы отбросов, – втягиваю коктейль и хлопаю ресницами. У меня покрасневший от солнца нос, волосы растрепанные и волнистые. Его зрачки расширяются, когда он видит эту версию меня.
Пенн хватает мой локоть и тащит из-за стола. Кожа скользит по замше и издает смешной звук, который только злит меня.
Я стряхиваю его руку.
– Я не хочу говорить с тобой, – говорю ему в лицо, но не делаю из этого сцены.
– Надо было думать, прежде чем вести себя так мерзко. Кто бы ты ни был, ты получаешь в лицо. Парни. Девушки. Животные. Мне по фигу. – Он кидает меня на свое плечо и уносит.
– Пенн! Подожди! – визжит Адриана.
Я поднимаю голову, наблюдая, как Адриана мечется позади нас, а потом останавливается, как будто зная, что не должна идти следом. Гас и Колин хотят вмешаться, но Найт останавливает их за шиворот и приказывает сесть.
– Между ними что-то есть? – шепчет Эсме, разинув рот.
– Нет. Просто старые, детские обиды. – Прикрывает меня Найт.
Пенн открывает заднюю дверь забегаловки и ставит меня в переулке между автомагазином и «Ленни». Он делает шаг назад, словно боится потерять контроль. Я прислоняюсь на огромный знак, облитый кофе.
Он расхаживает вперед и назад в ожидании, что я что-то скажу. Но я не собираюсь оправдываться.
– Ты должна извиниться перед Адрианой.
– Ты должен извиниться передо мной! – Я все еще в роли бессердечной суки. – Ты распускал руки и язык со мной, хотя у тебя есть девушка. Я не такая.
– Ты именно такая, – останавливается он и щурит глаза. Порочная улыбка появляется на его губах, когда он приближается ко мне. – Ты тот тип девушек, которые занимаются сексом с женатыми мужчинами, чтобы просто доказать, что они могут. Ты позволила мне распускать руки и язык, зная, что у меня есть девушка. Так что не строй из себя долбаную святую.
Впервые в жизни, с того самого момента, когда я научилась разговаривать, я не знаю, что ответить. Он уверен в этом, он всегда думает плохо обо мне и медленно околдовывает мою мать, чтобы она также потеряла веру в меня.
Я разворачиваюсь и направляюсь назад в забегаловку, чтобы забрать телефон и вызвать Убер. Он хватает меня за запястье и притягивает назад. Я резко оборачиваюсь и ударяю его по лицу. Это происходит на уровне инстинкта, но он не замечает этого. Делает шаг назад – не от пощечины, от шока. Его глаза обжигают мое лицо, впиваются в меня. Между нами проходят электрические волны, я даже боюсь двинуться, в страхе за то, что они могут разбудить.
– Я никогда не трогаю того, кто не принадлежит мне. Но ты принадлежал. Не переводи на меня все это, Скалли. Ты изменял матери своего ребенка с ледяной принцессой, потому что ты хотел доказать, что ты можешь. Но знаешь что? Ты прав в одном. Я слишком быстро продалась. Целовала тебя. Раздевалась для тебя. Шутила. На этом я заканчиваю.
После этих слов я пытаюсь вернуться в «Ленни», но в этот раз я падаю спиной на стену. Он хватает меня на руки, словно я малыш, сжимает шею, целуя меня так сильно, что на губах остается синяк. Я сжимаю кулаки, разрываю его футболку и провожу ногтями по обнаженной груди.
– Я ненавижу тебя, – плачу я. – Маркс, как же я тебя ненавижу.
Его руки хватают меня под колени, и он поднимает меня. Ногами обхватываю его талию. Он берет меня за лицо и сжимает, словно вытягивая из меня поцелуй.
– И ты все еще целуешь меня. С девушкой. С ребенком. И сестрой, которая во всем лучше тебя. Ты целуешь сводного брата, который ненавидит тебя, Фоллоуил. Сильно, черт возьми.
– Пошел ты. – Слезы никак не останавливаются и ручьем катятся по щекам. Тело яростно содрогается, когда рыдания пронзают меня. Мы поглощаем слова, тайны и ложь друг друга устами. Мое тело движется в такт его. Он стонет в мои губы, словно ему больно, словно хочет отстраниться, но не может.
