– Слушай, ты будешь брать деньги или напиток? Моя мама придет с минуты на минуту.
– И?
– И она не должна увидеть нас вместе.
– Из-за моего внешнего вида?
Пфф.
– Нет, потому что ты мальчик. – Мне не хочется быть с ним жестокой, хотя обычно я такая. Особенно с парнями. Особенно с такими симпатичными лицами и сладкими голосами.
Мальчишки могут учуять запах разбитого сердца с другого континента. Даже в четырнадцать. Даже в середине невинного летнего дня. У каждой девочки есть невидимая струнка внутри, которая отвечает только определенным парням.
Этот парнишка… он уничтожит ее, если я позволю ему.
– Возьми камушек. И дай мне что-нибудь взамен. – Он протянул мне раскрытую ладонь, я взглянула на маленький уродливый камень. Моя ладонь сжала письмо так, что зашуршала бумага.
Парень полностью поднял голову, и наши глаза встретились. Он изучает меня с глубоким интересом, словно я произведение искусства, а не человек. Мое сердце отбивает бешеный ритм, а в голове крутятся глупые мысли. Вы когда-нибудь замечали, как надежно укрыто сердце под ребрами? Это безумие. Будто наше тело знает, насколько оно хрупкое и как сильно нуждается в защите. Перед глазами начали плясать белые пятна, и он проплывает где-то против течения.
– Что в письме?
– Мой самый страшный кошмар.
– Дай сюда! – Он приказал, и я поддалась. Не знаю почему. Скорее всего, по причине того, что я так хотела от него избавиться. Я хотела причинить самую сильную боль Вии. Я хотела расстроить маму. Господи, что со мной? Я ужасный человек.
Его глаза все еще смотрят на меня, пока он разрывает конверт на мелкие кусочки и бросает в мусорку, словно конфетти. У него темно-зеленые глаза, глубокие, словно густой лес в туманный день. Хочется окунуться в них и убежать в самую чащу. Что-то произошло во мне в тот самый момент.
– Ты не отсюда, – сказала я. Слишком невинный. Слишком хороший. Настоящий.
Он тряхнул головой:
– Миссисипи. Семья моего отца оттуда. Кстати, одолжишь мне что-нибудь? – повторил он, практически умоляя.
Зачем ему что-то от меня?
Что ж, он имеет право попросить что-то взамен.
Я не двигалась, замерла на месте. Взамен я протянула ему холодный чай. Он взял его, сократив расстояние между нами, открыл крышку и вылил все содержимое на разорванное письмо. Вдруг он прижался ко мне. Мы сплелись воедино. Сердце к сердцу.
– Закрой глаза.
Его голос стал хриплым, томным и совершенно другим. Я сдалась.
Я знала, что это случится, а самое главное, я сама позволила этому случиться.
Мой первый поцелуй.
Я всегда думала, что все произойдет с футболистом, певцом или со студентом по обмену из Европы. С кем-то, кто выходит за рамки моего маленького мира, отредактированного фильтрами в Инстаграме. Не с парнем с дырой в футболке. Но я нуждалась в этом. Нуждалась почувствовать себя нужной, привлекательной и желанной.
Его губы едва касаются, неровное дыхание щекочет. Я ощущаю тепло на своих губах, бейсболка задевает лоб, и то, каким образом он скользит поцелуем, заставляет меня неуверенно сжать губы. Я забыла, как дышать, положила руки ему на плечи, незнакомое, нарастающее желание внутри заставляет меня попробовать его на вкус. Мы соприкасаемся ртами, забирая воздух друг у друга. Мы все делаем неправильно. Я приоткрываю губы, впуская его. Он открывается навстречу мне. Сердце бешено колотится, я ощущаю, как кровь бежит по венам, как вдруг он произносит:
– Не сейчас. Я возьму и это, но не сейчас.
Стон разочарования срывается с моих губ.
– Что же ты попросишь взамен, если я всего лишь взяла у тебя камешек?
– Сохрани для меня все свои первые разы, – прошептал он где-то между ухом и губами, после чего отстранился.
Не хотелось открывать глаза, я желала закончить начатое. Но он решил за нас двоих. Я перестала ощущать тепло его тела еще в тот момент, когда он сделал шаг назад.
Мне так и не хватило храбрости узнать его имя.
Десять, пятнадцать, двадцать секунд прошло.
Веки затрепетали сами по себе, тело подводило меня.
Он ушел.
Сбитая с толку, я облокотилась на мусорный бак, теребя ручку от маминой сумки. Через пять секунд мама схватила меня под руку и повела в «Рэндж Ровер». Ноги не слушались меня, а голова кружилась.
Синяя футболка? Бейсболка? Нежные губы? Это все, что я о нем помню?
– А, вот ты где. Спасибо за кофе. Холодного чая не было сегодня?
Я так и не смогла ответить ей, мы забрались в машину и пристегнули ремни. Мама копалась в сумочке Prada, поставив ее на подлокотник.
– Хм, мне показалось, что я достала из ящика четыре письма, а не три.
Вдруг меня осенило – она не знает! Виа поступила, но она даже не в курсе, что за письмо пришло сегодня. А потом этот парень разорвал его, потому что оно расстроило меня…
Судьба. Судьба. Судьба.
Два года назад папа решил, что он устал слушать, как три женщины ноют в доме «О господи!», поэтому нам пришлось заменить слово «господи» на «Маркс», в честь Карла Маркса, чувака, который был атеистом или что-то типа того. И вот Бог или Маркс – кто-то из них – послал этого парня помочь мне. Если он, конечно, был настоящим. Вдруг я придумала его, чтобы оправдать свой поступок.
Я достала зеркальце и нанесла немного блеска для губ, сердце бешено стучало.
– Мама, ты такая рассеянная. Если бы ты уронила письмо, то заметила бы.
Мама нахмурилась, затем кивнула. За минуту, пока она заводила машину, я поняла две вещи:
Первое – она ждала этого письма с замиранием сердца.
Второе – она опустошена.
– Милая, пока я не забыла, я купила тебе тот блокнот, который ты так хотела.
Мама достала кожаный ежедневник в черном футляре и вручила его мне. Я обнаружила его раньше, но не могла и предположить, что это что-то для меня. Она всегда отвлекалась, покупая Вии любые подарки.
Пока мы ехали в тишине, на меня нашло озарение.
Здесь я буду записывать все свои грехи.
Здесь я похороню все мои печали.
Я закрыла зеркало и сунула руки в карманы толстовки, как вдруг нащупала что-то маленькое и твердое. Вытащила и взглянула с восхищением.
Оранжевый морской камешек.
Он отдал мне его, даже если бы я не приняла его.
Сохрани для меня все свои первые разы.
Я закрыла глаза, и огромная слеза медленно скатилась по моей щеке – он был настоящим.
