– Почему вы решили, что я как-то могу повлиять на Пенна? Вы сами сказали, что он влюблен в другую. – Я поворачиваюсь к нему, отрывая взгляд от Пенна и Адрианы. Я все еще слышу их смех сквозь деревья и не могу никуда деться. Ее счастье – мое отчаяние.
– Потому что, – он поворачивается ко мне, – ты всем расскажешь, что он живет с тобой, если он не сделает этого. Ты будешь шантажировать его, дорогая.
У меня отвисла челюсть. Теперь все ясно.
Он потеряет звание капитана.
Его выгонят из команды.
Его друзья и сверстники будут ненавидеть его за то, что он живет по другую сторону и даже не признался им.
– Сильвиа рассказала Гасу о маленьком секрете ее брата, – спокойно объясняет он. – Сердце подростков такое предательское, но это принесло мне пользу. Видишь ли, после того инцидента в женской раздевалке я отправил этому любовничку сообщение, чтобы он не смел и пальцем к тебе прикасаться. Но теперь, после того как я узнал, что он все-таки это сделал, я вынужден принять меры. А что может быть прекраснее, чем убить его будущее и сделать так, чтобы его отстранили от игр?
Каждый волос на моем теле поднялся.
Виа предала Пенна. Она уничтожила его письмо о зачислении. Она никогда не хотела вернуться, чтобы начать сначала. Она вернулась, чтобы отомстить.
– Скажите, что вы поняли, что будете подчиняться и что этот вопрос решен, мисс Фоллоуил. – Он встал передо мной, держа руки на талии. Его пах прямо у меня перед лицом, и я хочу оттолкнуть его.
Вдруг на меня нашло озарение – я знаю, что делать, чтобы спасти всех:
Пенна.
Адриану.
Харпер.
Бейли.
А главное – себя.
Я кивнула, и мое сердце замерло, как только я четко поняла, что надо делать.
– Я все четко уяснила, директор Причард.
Я совсем без сил приползаю в комнату. Каждая кость в моем теле болит. Каждая мышца напряжена, а задница горит с каждым шагом.
Дома тихо. Бейли и Мелоди на занятиях по балету. Папа на работе. Пенн на тренировке или с Адрианой и Харпер. Я даже не ощущаю облегчения от понимания того, что Вии нет дома. Я не наблюдаю розового джипа, который она радостно приняла (Мел, это лучшее, что случалось со мной! Он такой классный, спасибо!).
Толкая дверь в комнату, в нос бросился кислый запах алкоголя, я спотыкаюсь и ударяюсь спиной о противоположную стену.
Когда дверь приоткрывается, я лучше вижу свою комнату и понимаю источник запаха. Голыми ступнями я попадаю во что-то влажное и липкое. Вся стеклянная стена, заполненная розовым шампанским, – разбита. Виа даже оставила молоток в стеке около фильтра, который подает шампанское, издавая шипящий звук открывающейся бутылки.
Я пошатнулась, опираясь на мебель. Пытаюсь открыть глаза, но кожа вокруг них распухла. Когда я вхожу внутрь, то замечаю записку, которая приклеена к мокрому стеклу. Я сразу же узнала, откуда листок – из моего дневника. Я беру его и читаю:
Скажи, что это несчастный случай. Или твоя мать узнает, что ты уничтожила ее мечту.
Мои глаза закатываются, а колени подгибаются. Все становится черным, как книга, в которой я хранила все секреты. В конце моего туннеля нет света.
Глава двадцать первая
Любовь похожа на смерть.
Точную.
Абсолютную.
Вышедшую из-под контроля.
Мелоди
Будущее всегда кажется безмятежным и отфотошопленным.
В нем мы постоянно на несколько килограмм легче, немного умнее, наполненные жизненным опытом и логикой.
К сожалению, печальная реальность никогда не совпадает с тем, что мы себе напридумывали.
Когда мне было двадцать, то я была уверена, что стану лучшей мамой на свете. Материнство было для меня конечной целью, смыслом жизни, тем, к чему я стремилась. Я остро осознавала ошибки своих собственных родителей и поэтому поклялась, что буду идеальной.
Со стороны родительство кажется очень простым занятием. Кто бы что ни говорил, этому нельзя научиться по учебным пособиям. Существует тысяча толстых книг, которые я все прочла, пока была беременна Дарьей, и вот несколько принципов, которые были даны во всех из них:
1. Не повышай голос на своего ребенка.
2. Не теряй самообладания (см. пункт 1).
3. Дай больше личного пространства.
4. Доверяй.
5. Поощряй независимость.
6. Окружай детей заботой и любовью, и они вырастут достойными людьми.
Я подчинялась родителям, которые желали, чтобы их дочь стала тем, кем не смогла стать ее мать. Когда родилась Дарья, я сразу поняла, что она обладает мятежным духом, бунтарством и яростью, как у своего отца, которые невозможно сдерживать, – я не заставляла ее следовать по моим стопам. Балет жестокий и требовательный. Я всегда старалась дать ей понять, что не жду, что она станет такой же, как я. Но кажется, чем больше свободы я ей предоставляла, тем сильнее она пыталась убедить меня в обратном.
Я задумалась, где же все пошло не так, пока перебирала детскую одежду в постирочной. Стирка не то занятие, которое я обязана выполнять, особенно с тем количеством прислуги, но оно может о многом рассказать, когда ты растишь подростков.
Я могу увидеть, почувствовать и найти все их секреты.
Вот помпон Дарьи в заднем кармане джинсов Пенна. Каппа Пенна в кармане кардигана Дарьи. Устойчивая помада ярко-розового цвета, которая никак не хочет отстирываться от футболки Пенна. Помада, которая принадлежит моей дочери. Одежда Бейли, как обычно, вся в грязи – опять возилась с Лив на холме Эльдорадо. И только Виа тщательно скрывает, где она была. Ребенок, который очень многое скрывает.
Она думает, что дурачит нас. Но факт в том, что я сама позволяю делать ей это, ведь она через многое прошла.
Делаю паузу, когда беру пижаму Дарьи. Она липкая, намного тяжелее, чем вся другая одежда, и влажная. Я разворачиваю ее и принюхиваюсь – мама всегда нюхает одежду детей – пахнет алоэ.
Зачем ей надо было наносить алоэ на пятую точку?
Сжимаю ткань в руке и иду в ее комнату, чтобы выяснить, в чем дело.
За последние несколько месяцев я умоляла хотя бы о капле внимания с ее стороны, зная в глубине души, что не заслуживаю этого. Я слишком много ошибалась. Она всегда казалась мне такой сильной и разумной. Вот я и совершила главную ошибку родителя – я общалась с ней на равных.
Но Дарья не равная мне. Она моя дочь. Моя чувствительная дочь. В последнее время она сильно страдает от неуверенности в себе, а я ничего не сделала, чтобы исправить ситуацию, только больше обостряла ее – и это отдалило нас еще сильнее.
