До тебя.
– Так и прошли последние три года. По большей части все было гладко. Когда я тусовался с девушками типа Блис, то Адриана закрывала на это глаза. А я мутил с другими, так как не хотел трогать Адриану. Но в ту минуту, когда ты появилась на горизонте, все стало настоящим и таким запутанным.
– Мне жаль Адриану. – Дарья сжала мое плечо.
– Она с ума сходит по Харпер сейчас, так что не переживай.
– Я видела вас в парке Касл Хилл. – Дарья убрала руку от моего плеча. Мой разум вернулся на два дня назад. Адди позвонила мне. Срочная встреча. Гас где-то позади.
Динь. Динь. Динь.
Моя челюсть сжалась. Вокруг одни предатели. Единственный человек, который никогда не пытался меня предать, – Дарья, как иронично это ни звучало бы.
– Я… – начал я, но она прижала пальцы к моим губам. Я поцеловал ее руку.
– Обменяемся секретами? – Она улыбнулась, но получилось как-то грустно.
– Конечно. – Я прижался головой к ее бедрам и сделал вдох. – Сделаем это.
Она рассказала мне о том, что случилось с директором Причардом. Как она пришла к нему четыре года назад. И о последнем визите в его кабинет, и как это все закончилось болью, после которой она не может сидеть.
– Он был тем, кто привел меня в парк и показал на тебя с Адрианой. Думаю, что он хотел, чтобы я отказалась от тебя.
– А ты?
Она встала, подняла край пижамы и повернулась.
Фиолетовые, темно-желтые ссадины покрывали ее зад и бедра. Я сжал челюсть, чтобы не вздрогнуть. Гнев целой армии поселился внутри меня, и впервые в жизни я беспокоюсь о том, что не могу контролировать то, что хочу сделать с Гейбом Причардом. Я всегда был вспыльчивым, но никогда не выходил из себя. Но сейчас… Моя ненависть к Бауэру и Причарду слишком всепоглощающая, чтобы я мог спокойно покидать этот дом хотя бы в течение десяти ближайших лет.
– О, – говорит она, морщась. – И я рассказала папе обо всем. И поэтому, по умолчанию, раскрыла секрет, что мы типа были вместе немного.
Типа.
Были.
Немного.
– Это хорошо, – ворчу я, не уверен, куда нам двигаться дальше. Так много было сказано, я все еще на коленях, а она все еще не показывает ни малейшего признака теплоты. Отзывчивая Дарья, которую я однажды слишком сильно оттолкнул, напоминая, что ее было недостаточно. Ее всегда будет достаточно.
Я встал. Она тоже. Наши тела движутся одинаково, не касаясь друг друга.
– Если ты хоть немного заботишься обо мне – выиграй игру.
– Почему?
Слава ей за то, что она поступает правильно, но блин, это уже слишком, даже для матери Терезы.
Она вдыхает, готовя себя к тому, что собирается сказать дальше.
– Потому что я буду в самолете в следующую субботу и закончу выпускной класс где-то в другом месте.
Во рту пересохло, и я медленно качаю головой. Она делает шаг ближе и сжимает мою футболку там, где дыра, пытаясь склеить края, но становится похоже на челюсти акулы.
– Все, к чему я касаюсь, – портится, Пенн. Все, чего я хочу, превращается в пепел. Я потратила целый семестр, пытаясь быть твоей, но ты так и не забрал мое сердце себе. Я отправляю тебя в объятия Адрианы не потому, что мне все равно, а потому, что я так хочу. Я испортила так много отношений. Единственный способ для нас исцелиться – убрать меня из уравнения.
Ты и есть уравнение, хочу я заорать ей в лицо. Ты загадка, ты ответ, и ты числа в нем. Ты – математика. Ты придаешь смысл.
– Не уходи, – крякаю я. Звучит так, будто я какая-то размазня. Не могу даже узнать свой голос. Хочу возврат денег за свои голосовые связки. Они отстой.
Она делает шаг назад, и я пробую другую тактику.
– Куда ты собираешься?
Она пожимает плечами и падает на кровать, утопая в матрасе, как в облаке.
– Давай, черт возьми, Дарья. Дай мне хоть что-то для работы.
Она улыбается в потолок, убегая из реальности.
– Ты не знаешь, как пройдут выходные, – я делаю по-другому.
– Но я знаю, – мягко говорит она. – Вот в чем фишка грехов. Они накапливаются и ударяют прямо в лицо. Ты не можешь быть моим щитом.
Я могу быть твоим всем. Просто попробуй меня.
Я разворачиваюсь и тяну свои волосы до боли. Проклятие в моем дыхании. Суть ночных кошмаров в том, что вы никогда не поймете, какой из них самый худший, пока не переживете его. Виа и я вытолкнули Дарью отсюда. Из ее собственного дома.
Может, потому, что я не могу никак начать двигаться к двери и не могу положить конец всему, она встает и провожает меня.
Так вот как это – умирать. Класс. Хорошо это понимать.
Она поднимается на цыпочках. Я не наклоняюсь, так как понимаю, что поцелуй точно прикончит меня. Она прижимается губами к моей шее.
– Я тоже, – шепчет она и выталкивает за дверь.
Я оглядываюсь с непонимающим выражением.
– Ты никогда не был дождем, Пенн Скалли. Когда я в тебя влюбилась, ты прибил меня, я ощущала тебя повсюду. Ты был градом.
Глава двадцать третья
Почему ты не сказал мне, что мы были влюблены?
Почему ты ждал, когда я узнаю об этом,
после того, как ты разбил мне сердце?
Пенн
Той же ночью я показался на пороге Кэма, выглядел я как смерть, да и пах не намного лучше.
Кэннон выглядывает позади, а также сестра Кэма, его брат, мать… вся семья и соседи смотрят на меня так, будто я гребаный инопланетянин на велосипеде. Конечно же, мне пришлось разговаривать со всеми в самый худший день моей жизни – у кармы больное чувство юмора.
– Я уже долгое время не живу у Рэтта. – Я прыгаю прямо к сути, к черту любезности.
– Мы знаем. – Кэм открывает дверь шире и отступает так, чтобы я мог войти. – Все знают, Пенн. Думаешь, никто не пытался зайти к тебе? Оставить сообщение? Даже всякие твои девчонки-однодневки интересовались, где ты. Но никто ничего не рассказал, мы посчитали, что у тебя были на то причины. Где ты был?
– У Фоллоуилов, – сказал я. – Виа тоже там. Она вернулась.
– И как твои ощущения на этот счет? – спросил Кэннон.
– Дерьмово. – Я устало улыбнулся.
– Маленький засранец, во что ты впутался.
Эта неделя была самой настоящей пыткой. Я не появлялся у Фоллоуилов, даже чтобы поесть и поспать. Спал у Камило на диване, ощущая беспокойство Мел и ярость Джейми. Я жду подвоха, жду, когда Джейми наконец предъявит мне за то, что я касался его дочери. Но пока он кажется больше раздраженным, чем готовым убить меня.
