— А разве я не должна жить с родной семьёй двойника? — настороженно поинтересовалась, с интересом разглядывая помещение. Оно было просторным, светлым и уютным. Вид из окна выходил на живописные сады дворца, где мне не терпелось прогуляться.
Сама комната с порога громко заявляла, что это покои очень значимой персоны. Огромная двуспальная кровать с балдахином, большое зеркало, громадный шкаф… Всё было оформлено в пастельных тонах и только подчёркивало роскошность.
— О, в этом нет необходимости. Элайза и Адриан подобрали идеальное время вашего перемещения: в четриду перед церемонией вам не обязательно тесно общаться с близкими Элайзы. Не в обиду будет сказано, они все замечательные люди и могут легко распознать в вас двойника, — мужчина немного замялся, а я не сразу догадалась почему.
Точно! Называя кого-то в этом мире хорошим человеком, Рамон автоматически говорил, что их земные копии имеют противоположный характер.
— Брось, — махнула рукой, не в силах больше рассуждать на тему кто прав, кто виноват. — Мой отец бросил мать беременной, когда та уже не могла сделать аборт. Она оставила меня в детском доме и… — прервалась, испытав резкую боль в груди.
А я ведь запрещала себе думать о матери в каком-либо ключе. Я всегда, с самого детства была одна, появившись на свет совершенно случайно.
Мне просто повезло остаться в живых.
— Сочувствую… — слуга начал говорить, но я резко оборвала его:
— Не надо! Это не та тема, которую я согласна обсуждать, — покачала головой. — Лучше скажи, что такое «четрида».
Не понимала значение некоторых слов, хоть и чисто интуитивно понимала речь. Часть знаний двойника чудом сохранилось в моём подсознании.
Или очередные проделки магии?
— Наш календарный год состоит из трёх триад, каждая из которых включает три четриды. Четрида состоит из сорока пяти дней, — Рамон и рад был сменить тему. Видимо, ему самому было неприятно слышать о моей земной семье.
— Ага, как у нас месяц значит, — кивнула, задумчиво плюхнувшись на кровать.
— Не совсем понимаю вас, — смущённо улыбнулся Рамон. — Но, если вам легче адаптироваться в нашем мире, приводя аналогии с родным, то так тому и быть.
Некоторое время мы молчали, каждый думал о своём. Я рассуждала над сложившейся ситуацией, Рамон — просто не мешал мне.
— Это… вы, если что, не обижайтесь на Адриана… — вдруг заговорил слуга. — Он хороший мужчина, будущий правитель, просто у него выдалась тяжёлая триада.
Флегматично вскинула левую бровь. Я и не обижалась. Просто прикидывала, как лучше превратить его жизнь в ад, чтобы он взмолился и вспомнил о своей настоящей истинной Элайзе. Она по сравнению со мной должна показаться ему милым ангелочком, и никак иначе!
— Его родители умерли пятилетие назад… Всё это время Вэстрисом правит его старший брат Люций… И, если Адриан не женится на вас в ближайшую четриду, то, боюсь, Люций захватит Вэстрис навсегда, и никому от этого не станет лучше…
Вот значит как. Я должна пожалеть маленького сироту Адриана, у которого могут отобрать законный престол!
Ох уж эти дворцовые интриги, в которых я не хотела участвовать. Это нечестно, что меня насильно впутали и теперь неизвестно как я должна из них выпутываться!
Внезапно что-то пушистое врезалось мне в спину. От неожиданности ойкнула и вскочила, настороженно обернувшись. С кровати на меня смотрели два огромных пылающих огонька. Это существо явно было готово броситься на меня в любой момент…
Глава 6: Жужжи́нчик
— О! Октавия! А мы тебя потеряли! — Рамон радостно подскочил к зверю, а я недоверчиво юркнула мужчине за спину, тихо наблюдая со стороны. — Не убежишь от меня, маленькая проказница! — Рамон рассмеялся, когда существо, то ли испуганно, то ли играючи, увернулось от него, сделав нереальный кувырок прямо в воздухе. — Жужжи́нчик!
И тогда Рамон применил магию: выпустил из ладони пурпурные лучи, которые вмиг поймали маленького хулигана.
Когда зверёк оказался на руках у советника, смогла внимательно рассмотреть игривое существо. Жужжинчик больше не казался устрашающим. Даже наоборот: милым и забавным. Он был размером с маленького котёнка, но что-то подсказывало, что передо мной — взрослая особь. Вся его шкура была усыпана пёстрыми пятнами: чёрного, белого, красного, коричневого и серого цветов. И, похоже, я просто не успела разглядеть другие оттенки. Кончики лапок были белыми, словно зверёк впопыхах надевал носочки, натянув на каждую лапку разную длину. Мордочка хоть и была похожа на кошачью, но имела нос чуть длиннее. Привычные уши были словно вывернуты наизнанку, прижаты к небольшой голове, и оттуда, будто маленькие антеннки, торчали длинные белые волоски. Смотрело существо зелёными глазами, которые начинали гореть изумрудным пламенем, стоило жужжинчику отойти в темное место.
— Жужжинчик? — удивлённо переспросила, не представляя, почему столь милый зверь был назван так… странно.
Отталкивающе.
Подошла поближе и неуверенно прикоснулась. И тут он резко зажужжал. Этот звук не был похож на полёт пчелы, совсем нет. Скорее его можно было сравнить с тарахтением трактора. Мгновенно отшатнулась, испугавшись, поняв, насколько моё действие было необдуманным.
— Сейчас она разозлена, хочет на меня напасть или… что? — с нескрываем любопытством, смешенным со страхом, поинтересовалась я.
Хоть что-то в этом мире меня по-настоящему заинтриговало!
— О, разве вы не слышите настоящую музыку для ушей? — Рамон рассмеялся, а я от удивления выгнула левую бровь. — Она рада вас видеть. Волшебно! Удивительно! Элайзу, хозяйку, она почти не признавала.
— То есть, размеренное… жужжание… это пение? — еле выговорила, чуть ли не по слогам, запинаясь после каждого слова. Я была слишком шокирована, чтобы адекватно воспринимать данную реальность. Она слишком отличалась от принятой мной.
— Ага! Ну, разве не прелесть? На вашей Земле, кстати, есть свой двойник этим прелестным созданиям! Вы зовёте их кошками, и они мурчат. Б-р-р, — он даже поморщился.
М-да. У нас явно слишком разные представления о приятных звуках. Никогда не была фанаткой кошек, но не могла не признать их милоту.
— Красавицу зовут Октавия. И теперь она полностью ваша. Элайза звала её «Октавой», шутя, что мелкая умела брать музыкальный интервал. Хоть они и не особо ладили, Элайза обожала хулиганку, подаренную ей матерью, — Рамон с радостью поделился историей животинки и выпустил зеленоглазого зверька. Октавия, очутившись на свободе, радостно запрыгнула на мои плечи.
Я ойкнула, но не от этого. У Элайзы была мать? Боже, какая я глупая! Конечно же, у неё была родная мать! И, наверное, любящая и добрая, в отличие от моей. И Элайза так просто слиняла в мой мир после всего?
Но кое-что напугало меня ещё больше: мне придётся играть перед незнакомой женщиной её родную дочь. Да меня же раскусят в два счёта!
