— Нет, Рамон. Это всё твоя паранойя из-за моей матери. Я преданна Адриану и Элайзе. Я готова служить им до конца жизни и даже поклясться в своей верности, — холодно отчеканила Катрина.
— «До конца жизни?» — ядовито процитировал Рамон. — Меткая поправка. Планируешь сократить их жизни?
Ох, как же он умел цепляться к словам!
— Это скорее сделаешь ты своим помешательством. Я не намерена сокращать ничью жизнь. Я выросла с Адрианом, я отношусь к нему, как к брату и благодарна, что он принял меня, как родную, — она сделала короткую паузу, а потом добавила: — И также не виновата, что ты, Рамон, оказался бездетным и считаешь, что именно из-за меня у тебя всё разладилось со своей истинной.
Под этим зельем было невозможно молчать. Катрина говорила то, что думала. В обычной ситуации она бы промолчала, не стала бы провоцировать мужчину, стараясь сгладить углы. Но не сейчас.
— Где ты была весь день? — Рамон неумолимо продолжал.
— Как и говорила, отправилась в ближайшую деревню к тёте. Ей нужна была помощь по хозяйству.
— Как раз в тот день, когда Люций запланировал похищение? Слишком много совпадений, тебе не кажется?
— Если бы я знала, что планируется нападение, я бы осталась в замке и предупредила бы Элайзу. Если бы я была предателем, то меня оставили бы во дворце, потому что с моими способностями, меня бы вряд ли отослали бы куда-нибудь, — Катрина начала рассуждать вслух, и всё это становилось всё более забавным.
— Слишком большого мнения о себе, — хмыкнул Рамон.
— А может быть я — чудо, ниспосланное с небес? Может быть, я родилась от тебя, Рамон? Твоё самомнение не далеко ушло от моего.
Прилюдная пощёчина. Рамон не простил бы такого, но он прекрасно знал правила. Слова, сказанные под воздействием зелья, не подчинялись никаким правилам этикета. Волшебник просто не мог контролировать себя.
Но Рамон не сдавался, задавая вопрос за вопросом. Казалось бы, все присутствующие уже устали и поверили, что Катрина не виновна, но мужчина никак не мог угомониться.
Наконец, сдался я.
— Рамон, хватит. Она не причастна. Мы не можем вечно пытать девушку из-за твоих проблем в семье, — тяжело вздохнул, пытаясь одёрнуть его.
— Но… — Рамон хотел возразить, но тут его остановила Алиссия:
— Вынуждена прервать допрос Катрины. Она невинна и чиста. Я увидела достаточно, — холодно отчеканила женщина.
Никто и никогда бы не стал спорить с вершителем судеб. Она знала истину, видела то, что никто не видел. Даже Рамон не рискнул возразить.
Катрина благодарно кивнула, поднялась, присела в реверансе и устроилась на скамье допрошенных. Она даже не попросила Рамона снять с неё магический блок: настолько была уверена в себе и своей правоте.
Следующей в комнату вошла Нейла, и я ощутил на себе, как напряглись все присутствующие в комнате. Особенно Лиза, всё это время молча наблюдавшая за процессом.
Глава 70: Допрос
Елизавета
Пока Рамон допрашивал Катрину, пару раз он невольно умудрился задеть меня своими едкими, гадкими замечаниями. Сдержалась, не став устраивать публичный скандал. Мужчина толком не разобрался в произошедшем, но рубил с плеча.
Думаю, Адриан жёстко поговорит наедине со своим советником и без моей помощи. Уж в способностях будущего мужа объяснить, что человек не прав, да так, что тот оправдываться начнёт, я не сомневалась.
Удивительно, но от мысли «будущий муж» по телу разлилось приятное тепло.
Катрина держалась, как настоящая королева. Она мужественно вынесла все вопросы от дотошного Рамона. Я понимала, что зелье причинило ей нестерпимую боль, когда она его выпила, и могло сделать ещё больнее, если она соврёт. Вряд ли она врала — слишком спокойной, холодной и гордой оставалась.
Дальше в комнату вошла Нейла. Она спокойно села на место допрашиваемого и медленно выпила из склянки, да так, что даже Алиссия, вершитель судеб, охнула. А я-то думала, что эту холодную женщину нельзя ничем удивить. Она больше походила на бессердечного и бесчувственного робота.
Вопросительно посмотрела на Адриана.
— Чем медленнее его пьёшь, тем больше боли зелье принесёт, — пояснил мужчина, видя моё замешательство.
Когда Рамон хотел задать вопрос, Нейла властно подняла руку.
— Сначала я расскажу всё, что посчитаю нужным, а потом вы приступите к жестким пыткам своими вопросами, — Нейла усмехнулась. Похоже, она слышала всё, что Рамон делал с Катриной. — Если, конечно, рассказ оставит у вас хоть какие-то вопросы.
Рамон попытался возразить, но Алиссия прервала его:
— Она под действием зелья Правды. Законом не запрещено сначала дать рассказ, а уж затем приступать к вопросам.
— Благодарю, Алиссия, — кивнула Нейла, а затем, глубоко вздохнув, начала свой монолог. — Начну издалека. В нашем роду всегда рождались сильнейшие маги, которые открывали свой дар до семи лет. И, когда Элайза появилась на свет, ей пророчили стать сильной волшебницей, которой не будет равной. Которая получит одну из трёх редких способностей. Но время шло, и Элайза так и не открыла дар, оказавшись простой смертой. Когда ей исполнилось семь лет, выяснилось, что она — истинная наследника Вэстриса. Я пыталась радоваться за неё, но вышло так, что Адриан и Элайза невзлюбили друг друга с первого неосторожного слова, с первого изучающего взгляда, с первой встречи. Это было редкостью среди истинных, но всё же случалось.
Нейла на секунду прервалась, посмотрев на меня. Сейчас она рассказывала о той, кого считала дочерью, землянке. Но я прекрасно поняла и другое. Именно мне, чуть ли не во младенчестве пророчили сложную судьбу.
— Времена шли, ничего не менялось. Ненависть усиливалась, магия не появлялась. Я отчаялась. Я не хотела, чтобы моя дочь была несчастна. Я поверила ей, что Адриан — гад, злодей и грубиян. Это подтверждали не только её грубые слова, но и мысли. Как же я ошибалась! — это слабо походило на извинение, но Адриан промолчал, зная, что это в характере сильной женщины. — И я решилась на ужасное. Я пришла к Люцию и заключила с ним союз. Я помогала ему, он пытался помочь мне. У нас была общая цель: помешать браку состояться. И мы почти преуспели в этом.
Нейла прервалась, чтобы окружающие осознали, что она натворила. Она ничуть не стеснялась, напротив, вываливала всё, без остатка. Похоже, Рамону будет нечего задать после её самовлюблённого монолога.
— Союзник мне никогда не нравился. Он был ужасен, его опыты были кощунственны, но я принимала их. Мы пытались найти способ и преуспели в нём, пока равновесие не покачнулась, и у Элайзы не появилась сила. Это удивило меня и обрадовало: пророчества начали наконец-то сбываться. А вот Люций напрягся, сильно рассердился. Тогда я ещё не знала, что этот гад совершил перенос, подменив девушек и притащив в наш мир землянку вместо моей дочери.
