Правда, на этот раз память меня не оставила. Быть может, потому что я судорожно за нее цеплялась, пытаясь сохранить то, что со мной произошло в последнем путешествии в прошлое?
Воспоминания, которые так дороги моему сердцу.
Они тут же наложились, смешались с другими, все еще мне неизвестными, из измененного прошлого — я ведь прожила здесь полтора года! — вызвав полнейший хаос в голове. Поэтому я не сразу поняла, почему стою в светлом платье и подбитом мехом плаще на широком крыльце собственного дома, замирая от взволнованного ожидания.
Рядом со мной мама — красивая, помолодевшая, выглядевшая так, словно она моя старшая сестра. Держит меня за руку, встревоженная так же сильно, как и я.
— Едут, едут! — закричал рыжеволосый сын кухарки, одетый в чистую рубашку, и с вымытым лицом.
Принялся махать руками, а я отстраненно подумала, что давно не видела его таким опрятным. Причем, не только его, но и остальных слуг, взволнованно ожидавших прибытия гостей. Да и само крыльцо замка украшено парадными лентами и осенними цветами из теплицы.
Один лишь Раден был все в том же черном оперении. Саркастически каркнул, усевшись на давно потерявшую листву яблоню. Склонил голову, уставился на меня и снова каркнул, но на этот раз вопросительно.
Словно спрашивал, я ли это или еще нет.
Я же… Я судорожно пыталась вспомнить то, что произошло со мной в этом времени. Затем, отбросив эту затею, попыталась упорядочить хаос в своей голове. Но у меня получалось из рук вон плохо — и вспомнить, и упорядочить.
— Рисаль, — мама, нахмурившись, сжала мою руку, — ты такая бледная! Уж не собираешься ли ты упасть в обморок?
— Не собираюсь я никуда падать! — покачала головой. Затем решилась: — Мама, что происходит? Почему мы… здесь стоим?!
В ее темных глазах промелькнула тревога.
— Рисаль, вот-вот приедет твой жених…
— Кто?! — выдохнула я, подозреваю, до боли сжав ее руку: — Кто мой жених?!
И снова принялась судорожно ковыряться в неподдающейся памяти, пытаясь выловить из нее ответы. Но я все еще не видела лица и не помнила слов. Только чувствовала, что последние полтора года были несказанно счастливыми.
— Герцог Аранский, кто же еще? — растерянно произнесла мама. — Он посватался к тебе, и ты дала свое согласие. Вы любите друг друга… О, какая у вас любовь!.. Девочка у него есть, Агнесс зовут… Дочь его, ты тоже ее приняла. Она сразу же назвала меня бабушкой, — мама всхлипнула от умиления. — Рисаль, неужели ты не помнишь?! Или же это от счастья?
— О, мама! — выдохнула я с облегчением. — Слава Богам, что так! Мамочка, все-все хорошо!.. Да, это только от счастья, — потому что черная карета с нахохлившимся орлом уже подъезжала к нашему крыльцу.
Остановилась.
Подоспевшие слуги распахнули дверь, и первым оттуда вывалился Стеф — здоровенный, матерый, но все такой же… гм… безудержный. Гавкнул на Радена, а затем принялся носиться по двору, радуясь, что дорога закончилась.
Но я смотрела не на него, а на Агнесс. На мою маленькую Агнесс — вытянувшуюся, повзрослевшую. Настоящую леди в светло-голубом платьишке, которая вприпрыжку спешила к крыльцу замка.
За ней шел Нортон Вестегард в парадной одежде. Он нисколько не изменился — точно такой же, как я его запомнила. Сокрушительно красивый; поразивший мое сердце с первого взгляда. Точно такой же, каким он был в момент, когда я исчезла из кареты по дороге в Стамерс.
Теперь он шел ко мне и улыбался. И я поняла, как сильно успела по ним соскучиться.
Распахнула объятия Агнесс, потому что она подоспела первой. Затем почувствовала, как всколыхнулись магические потоки. Кажется, нас ждало еще одно ее предсказание.
— Ты вернулась, — произнесла она, уставившись на меня синими — как у своего отца, — глазами. — На этот раз уже навсегда!
— Да, Агнесс, я вернулась, — сказала ей, обнимая, прижимая к себе. — Ты права, я больше вас не покину!
Нортон был уже рядом. Собственнически притянул, целуя меня в глаза, в губы.
— Вернулась, — выдохнул с облегчением. — Ты вернулась, моя Рисаль!
— Уже навсегда, — сказала и ему, обнимая свою семью — настоящую.
Рядом стояла моя мама и Мариус Вестегард и смотрели на нас с умилением. Над нашими головами кружил Раден. Каркнул, насмехаясь над глупым Стефом, все еще пытавшимся его поймать.
