К счастью, дядюшка пробыл с нами недолго — вскоре упорхнул, напевая: «Дела, меня ждут великие дела!».
За обустройством временного жилища время пролетело незаметно. Немало удивило то, что один из чемоданов оказался моим — внутри лежали платья и бельё, присланные Торном Глоудом. Весьма щедрый дар — и от осознания того, сколько всё это могло стоить, сделалось неловко. Впрочем, он не передал даже записки, не справился о самочувствии, что подтверждало — Глоуд притворяется хорошеньким только для галочки, как-никак, я — его будущая жена. Ну, он так думает…
Я тут же одернула себя. Неужели только что я действительно почувствовала что-то вроде… обиды? Что он не проявил именно человеческого внимания и участия к моей беде, предпочтя откупиться деньгами?
Какая глупость! С какой стати я вообще об этом подумала? Когда всё закончится — а я продолжала верить, что свадьбы удастся избежать — я просто поблагодарю его, а со временем возмещу все расходы.
Бабуля легла спать, когда на улице стемнело, и фонари осветили двор мягким бледно-золотистым светом. Доктор велел ей принимать сердечные капли каждые шесть часов, и, к нашей общей радости, они помогали — сердце перестало донимать.
А я, выглянув на улицу, решила, что идти в лес по темноте, да после бессонной ночи — чистое самоубийство. Тем более внизу шуршали Берта с Гэрри, а Люсинда то и дело стреляла по сторонам своими зоркими глазами. Поэтому я просто удалилась в спальню на втором этаже и всё ходила вокруг чемодана, не решаясь надеть ничего из обновок, но одежда моя требовала стирки, поэтому я выбрала удобное домашнее платье из тонкой зелёной шерсти и тёплую накидку в тон. Поглядела в зеркало…
— Нравится?
Я не заметила, как она вошла, поэтому вздрогнула. Не то, чтобы я всерьёз опасалась Люсинды, просто общение с ней делало меня какой-то… беззащитной? Словно она — опытная хищница, а я — глупая молодая трясогузка. Даже черты лица её были хищными, но, несомненно, мужчины находили таких, как она, красивыми. Яркий ядовитый цветок — вот кого она мне напоминала. А ещё эта красная помада!
— Красиво, — я отвела взгляд, давая понять, что не настроена на болтовню.
А женщина бесцеремонно подошла к чемодану и, присвиснув, выудила оттуда тонкую шёлковую рубашку.
— Какая роскошь! — глаза её зажглись восторженным огоньком.
— Я не буду это надевать.
— Да брось! — она поглядела на меня, как на дурочку, и достала что-то вроде панталон. Только очень маленьких и почти прозрачных. — Ничего себе! Ты просто обязана их примерить.
И рассмеялась.
— Положи! — я выдернула из её цепких пальчиков неприличный клочок ткани и засунула его на самое дно чемодана. Внутри разгоралось раздражение. Не позволю над собой насмехаться!
Люсинда пожала плечами и опустилась на стул, закинув ногу на ногу. Кажется, ей сделалось скучно, вот она и пришла поболтать, сочтя меня лучшей собеседницей, нежели ворчливая и надменная Берта.
И тут я вспомнила, какой она становилась, думая, что никто не замечает — будто стирается наигранное жеманство и поверхностность.
— Люси… — начала я осторожно.
— М? — она откинулась на спинку и взметнула бровь. — Хочешь меня о чём-то спросить?
Несколько мгновений я думала — стоит или нет? Но другого шанса у меня может и не быть.
— Расскажи мне всю правду о Торне Глоуде! — и, сложив ладони у груди, вежливо добавила: -… пожалуйста.
Глава 40. Откровения Люсинды.
— Что именно ты желаешь услышать? — уголки её пухлых соблазнительных губ приподнялись. — «Всё» — слишком широкое понятие.
Я замялась. Нервничая, сцепила пальцы и присела на кровать. Она, видя моё смятение, лишь снисходительно посмеивалась.
— Чем он занимается? Мне кажется, он… Говорят, что его деньги нажиты грязным путём.
— Тебя это так волнует?
— Да! — выпалила я. — Я чувствую, что он опасный человек, с ним лучше не связываться. А стать его женой — это как подписать себе смертный приговор.
— Ты уверена, что хочешь знать? Иногда лучше жить в счастливом неведеньи. Ты станешь богатой, когда выйдешь замуж за Глоуда, у тебя будет в десять раз больше одежды, чем в этом чемодане.
Я решительно кивнула. Конечно, вещички хороши, даже очень, но они не заставят меня передумать.
— Расскажи всё, что тебе известно, Люси. В том числе, что стало с двумя его жёнами.
Нет, конечно, я не думала, что он — Синяя Борода, но как-то всё это подозрительно. Интуиция не даром кричит об опасности, а своему внутреннему чувству я всегда доверяла.
Люсинда повернула голову к окну и, не глядя на меня, заговорила. Тусклый фонарный свет рассеивал ночную дымку и мягко скользил её лицу. А я чувствовала, как с каждым её словом холод ползёт от моих лодыжек всё выше и выше, обвивая ноги, точно большой склизский змей.
— Начну, пожалуй, издалека. Я родилась в портовом городке на юге страны. Моей матерью была женщина из квартала Красных Фонарей, я её не помню — она умерла, когда я была совсем крохой. Меня поместили в приют — ужасное местечко… — Люсинда повела плечами и скрестила руки под грудью. Лицо её сейчас напоминало безэмоциональную маску. — А в четырнадцать лет выгнали. Я попала на текстильную фабрику, жила в бараке, в грязи и тесноте вместе с остальными девочками, а хозяин всячески издевался над нами и… и много чего ещё. Вспоминая те времена, я жалею, что у меня не хватило смелости убить его.
От этих её слов, от тона, каким это было сказано, у меня перехватило дыхание. Словно в комнате резко закончился воздух.
— Однажды я не выдержала и сбежала. Передо мной было несколько путей: пойти по стопам матери и умереть от дурной болезни, выйти замуж за какого-нибудь бедняжка — а кто ещё позарится на безродную сиротинушку — и умереть от очередных родов, либо снова устроиться на работу, где абсолютно любой смог бы по мне протоптаться, ведь заступиться за меня было некому, — она повернулась ко мне и, глядя прямо в глаза, спросила: — что бы выбрала ты?
Я растерялась, забыла все слова. Каждая из перспектив была по-своему печальна, и, представляя себе молоденькую нищую девчонку с копной чёрных кудрей, обозлённую, растерянную, мне было искренне её жаль.
— Здесь не из чего выбирать, — тихо ответила я и отвела взгляд.
Люси кивнула.
— Вот именно. Но вскоре произошла встреча, которая перевернула мою жизнь — я познакомилась с Торном Глоудом. Да уж, знаменательная вышла встреча, — она хохотнула и продолжила. — Я пыталась его обокрасть, но попалась… Честно, испугалась до смерти, уже представляла, как он волочёт меня в тюрьму, а там мне дают плетей за воровство. Но он повёл себя совершенно иначе… Он предложил работать на него.
- Работать? Кем? — спросила я, и внутри зашевелилось подозрение. Как-то не верилось, что Торн сжалился над бедной сироткой и решил помочь ей только из человеколюбия.
