Фенелла посмотрела в сторону. Ей было невыносимо видеть выражение, появившееся на лице Периквина. Она почувствовала, что царившее в ее душе с самого утра ощущение счастья и приподнятое настроение мигом улетучились.
— Возможно, после сегодняшнего дня, — сказала себе Фенелла, — Периквин будет соответствовать тому положению, которое позволит ему просить у сэра Вирджила руки Хетти!
И тогда уже не будет иметь никакого значения то, во что одета Фенелла или что она делает. Периквин С будет потерян для нее!
Увидев, что к ним направляется сэр Николас, она почувствовала некоторое удовлетворение.
— Я не ожидал увидеть вас здесь, — проговорил он, подойдя к Фенелле, — вы мне не сказали, что собираетесь сюда.
— Периквин принял решение в последнюю минуту, — испытывая неловкость, принялась объяснять она.
Фенелла знала, что сэру Николасу покажется странным ее столь неожиданное присутствие на скачках в Эскоте. Но она специально не предупредила его, чтобы Периквин не подумал, будто она выдала его намерения и разболтала, в какой лошади тот заинтересован.
Она подняла на сэра Николаса глаза и спросила себя, достоверны ли сведения, полученные Периквином. Разве возможно, чтобы лучшая конюшня сэра Николаса запятнала свою репутацию бесчестным поступком или подстроила все так, чтобы никому не известная лошадь обошла фаворита?
Но теперь уже поздно задавать вопросы, и ничего не остается, как молча, хотя и неохотно, выполнять план Периквина.
— Пойдемте на луг и посмотрим лошадей, — предложил сэр Николас.
Фенелла знала, что им руководило желание поговорить с ней наедине. Она взглянула на лорда Корбери и увидела, что тот полностью поглощен беседой с Хетти и ее знакомыми. Фенелла почувствовала себя забытой.
— С удовольствием, — поспешно проговорила она.
— Вы получили мое письмо? — спросил сэр Николас, когда они отошли от лорда Корбери.
— После вашего визита, — ответила Фенелла, — я получила от вас три письма.
— Но вы не ответили ни на одно из них.
— Я собиралась, но мне надо было так много успеть в эти дни.
— Полагаю, вы суетились вокруг Корбери, — с горечью проговорил сэр Николас.
Фенелла не отрицала, что его предположение оказалось правильным. Она занималась гардеробом Периквина, убирала его дом, но из-за раны, которая все еще давала о себе знать, очень быстро уставала. После работы, когда она без сил падала на кровать и отдавала себя во власть Анны, было уже не до писем. А кроме того она не имела ни малейшего представления о том, что писать в ответ на любовные признания сэра Николаса. Она никогда в жизни не подумала бы, что он может быть таким романтиком, что его слова могут быть столь поэтичны, но теперь она узнала, что, несмотря на всю сложность рассказывать о своих душевных переживаниях, ему удалось очень выразительно изложить все на бумаге.
— Мои письма не надоедают вам? — внезапно спросил он.
Выражение его лица ясно говорило Фенелле, что он боится услышать положительный ответ.
— Ну, конечно же, нет, — мягко сказала она. — ( Я горжусь, что у вас есть желание писать мне, я очень ценю ваши письма.
— Правда? — спросил он.
— Обещаю вам одно — я никогда не солгу вам, — ответила Фенелла.
При этих словах она почувствовала себя виноватой. Она не лгала ему — она скрывала от него то, что, по ее мнению, ему следовало бы знать. Но она понимала, что ни при каких условиях не сможет выдать секрет Периквина.
Фенелла перевела разговор на другую тему и стала обсуждать лошадей. У сэра Николаса были обширные познания в этой области, и, когда они спускались от трибун к лужайкам, он сказал:
— Я не буду ставить в этом заезде, но на Золотом кубке я собираюсь поставить на свою собственную лошадь. Я хочу вам показать Айвенго, это удивительное животное.
С огромным трудом Фенелла подавила в себе желание посоветовать ему не ставить на свою лошадь.
Пока она обдумывала этот вопрос, к ним присоединился лорд Корбери, и его глаза говорили о том, что он чем-то очень доволен.
— Мне хочется кое-что показать тебе, Фенелла, — сказал он, и, улыбнувшись сэру Николасу, она направилась с лордом Корбери к другому краю лужайки.
— Здесь Джо Джарвис, — таинственно прошептал лорд Корбери. — Я только что разговаривал с ним.
— Что он сказал? — спросила Фенелла.
— Все будет так как мы и ожидали. Он тут обмолвился парой слов с грумом, от которого и получил тогда информацию, и тот сказал, что вся конюшня сэра Николаса ставит на Крестоносца.
— Ты уже поставил деньги?
— Я поставил все до последнего пенни на Крестоносца. Полагают, что начальные ставки будут немного выше, чем десять к одному, поэтому я еще не подсчитывал нашу прибыль.
— О Периквин, надеюсь, все будет в порядке! — Слова застревали у Фенеллы в горле.
— Ну конечно же, — ответил он, — так и должно быть! — Он весело улыбнулся и посмотрел на нее. — У нас такое положение — «или пан, или пропал», однако я полностью уверен в успехе.
Фенелла рассмеялась.
— Ты все такой же, Периквин! Ты всегда горячо веришь в свое счастье, и иногда удача сопутствует тебе.
— Удача всегда со мной! — похвастался он. — Может, мы и потеряли деньги на нашем последнем деле, но не обдует забывать, что остались живы. Как ты сама часто говорила мне, нет ничего дороже жизни.
— Естественно, — согласилась Фенелла.
— Давай перекрестим пальцы и прочитаем особую молитву богу скачек или кому там еще полагается в подобных случаях! — с улыбкой сказал лорд Корбери.
Тут к нему подошел какой-то знакомый, и у Фенеллы больше не было возможности поговорить с ним наедине. Они вместе вернулись к трибунам и стали наблюдать, как лошадей выводят на круг.
Айвенго действительно оказался выдающимся животным. Все восхищались им, но Фенелла смотрела только на Крестоносца. Его длинные ноги делали его несколько нескладным, но у Фенеллы было такое чувство, что, стоит ему оказаться на беговой дорожке, он сразу же проявит свою выносливость и скорость.
Она увидела, что жокеи сэра Николаса, одетые в синее с золотом, вскочили на лошадей и направились мимо Королевской ложи к старту.
Фенелла с лордом Корбери вернулись на лужайку. Она увидела, как за ней наблюдает сэр Николас, но не подала виду, что заметила это. В настоящий момент, когда ей требовалось проявить всю свою выдержку, когда решалась судьба не только Периквина, но и ее собственная, ей было трудно переносить присутствие кого-то чужого.
Они подошли к перилам, ограждавшим трибуны. Сначала по толпе волной прошелся ропот, потом шум усиливался, раздались возгласы «Стартовали», и Фенелла поняла, что забег начался.
