— Бабуля!
— Мимирель, садись скорее за стол!
Прямо передо мной была картина из моего детства. Слишком ясная и четкая, но я была только зрителем и наблюдала со стороны, как смешно покачиваются длинные косички от того, как маленькая я отрицательно кручу головой.
— Я не голодная!
— Нужно покушать, Мимирель, или не будет сил.
— Не правда! Вот Фергус не ест, а все равно сильный.
— А почему Фергус сильный? — с хитринкой спросила моя бабуля, облокачиваясь на обеденный стол в нашей маленькой комнате. — Не знаешь? А я знаю.
— И почему же?
— Потому что у Фергуса есть сила духа. Он не сдается, не смотря на тяготы судьбы.
— А я буду такой же сильной?
— Будешь. Обязательно. Только на сытый желудок, быть сильной куда легче. Помни об этом, Мими, — женщина подняла голову врезаясь в меня непроницаемым взглядом. Будто видела, будто говорила именно с той мной, что я была сейчас.
— Я помню, бабуль. Я все помню, — сдерживая хрип, ответила я и шмыгнула носом.
Воспоминание родной женщины кивнуло и погасло, возвращая меня в обратно в лабиринт, с маленькому огоньку, который уже стремился нестись дальше.
— Вперед. Я хочу, как можно быстрее с этим покончить, — бросила я, завязывая нитку на запястье.
Я мчалась по лабиринту, собирая нити памяти и с каждым разом моя грудь болела все сильнее. Он давал возможность увидеть все еще раз своими глазами, все то что память услужливо похоронила, поднимая в голове все эмоции, от самых плохих до самых теплых.
Я еще не раз увидела бабулю, и каждый раз она смотрела на меня так прямо, что я окончательно смирилась — она жива. Моя память не похоронила ее образ, который я так отчаянно боялась забыть. Она все помнила и сохранила, показывая мне сейчас то, что будило слишком много чувств.
Бегло стирая пальцами слезы, обжигающие щеки, я продолжала следовать за светлячком, перебегая с островка на островок, и вынимая все новые и новые воспоминания, обвязав их в тугой браслет на руке.
И вот пришло время Инка.
Наша первая встреча обожгла болью и непониманием. Первый разговор. Первое касание. Все вставало передо мной, раз за разом возвращая к той боли утраты, когда он вышвырнул меня из крепости, надеясь умереть.
…Ты просто смертная… … Маленькая пташка… …Небесный цветок?..
Его голос звучал все ближе и громче. Он обращался ко мне в моих воспоминаниях, говорил те истины своих слов, а я кивала и забирала нить, торопясь к следующему.
Я хотела вернуться и как можно скорее. Мне не терпелось обнять его, вновь признаться ему в любви с бешено колотящимся сердцем, и благодарить жизнь за второй шанс. Поэтому я не сдавалась и продолжала нестись мимо картин войн, смертей и болезней, даже не думая заглянуть и углубиться в страшную память мира.
Я должна забрать свое и убраться отсюда как можно дальше. На море. С Инком и Сарамом, чтобы наконец отдохнуть.
— Ну и? Куда дальше? — спросила я своего провожатого, а он, вместо ответа с щелчком растворился в воздухе и исчез. — Эй! Эй, вернись!
— Ми-ми-рель…
Из-за угла выплыл Инк и мне поплохело.
Глава 52
Его кожа была серой, волосы патлами висели, рассыпавшись по плечам, а глаза были белые, как мел, с серой пыльной дымкой.
Он был зол, возвышался надо мной и двигался на встречу, воинственно рыча. Из его ноздрей плотными струями вырывался пар, а рога словно сильнее закрутились и руны на них горели огнем.
— Ты меня убила!
— Инк! Нет!
— Ты меня убила! Я не смог жить без тебя, Мими. Не смог… Ты убила меня, — рычал он сжимая мою шею стальными пальцами, едва ли не до хруста.
От ужаса меня парализовало, и я безвольной тряпкой повисла в его руке, спиной прижимаясь к холодной стене и в панике судорожно разглядывая до боли знакомое лицо.
— Ты убила меня!
— Нет! Инк!
— Убийца! Грешница! Моя Мими! — рычал он, продолжая душить меня холодной рукой, что сейчас была как сталь тверда и опасна.
— Инк… Это… не я… — хрипя шептала я, понимая, что слабею.
У меня уже не было сил вырываться, или пытаться себя спастись. Зачем? Если самый дорогой человек, сейчас пытается удушить меня. И возможно он прав. Ведь он мог не пережить моей смерти, и его душа, чистая и только что приобретённая, рассыпалась на куски, отравляя своими осколками.
— Хорошо… — выдохнула, расслабляясь. — Хорошо…. Найди меня в другой жизни.
— Нет! Ты убила меня! — твердил Инк, еще сильнее сжимая мою шею.
— Ты обещал. Сдержи… клятву…
С громким хрустом, его тело дрогнуло, и он со стоном отступил, падая на колени.
— Нет! Я не клялся!
— Клялся! — от моего голоса, его вновь вывернуло, и он зарычал. — Ты обещал, что найдешь меня в другой жизни!
— Нет!
— Это было в оранжерее, помнишь? Когда мы падали вниз…
— Неееет!
Любимое тело корчилось и иссушалось, превращаясь в подобие мумии. Черты лица заострились и прекратили напоминать хорошо знакомое лицо, кости вытянулись, стали острыми наростами натягивать тонкую кожу, что с хрустом рвалась, выпуская что-то страшное.
— Нееет! Ложь!!!
— Правда! Ты говорил, что любишь меня! Говорил, что я подарила тебе жизнь!
— Ты ее забрала!
— Нет! Меня убила Айза!
— Аааа!..
Чудовище перед моими ногами рассыпалось пеплом, и грубыми кусками трескалось и опадала на пол, который с аппетитом втянул в себя все следы преступления.
— Инк мне клялся. А значит ты не он, — прошептала я, и связанные нитки на руке больно обожгли кожу, вспыхивая огнем.
Слишком ярким, чтобы быть правдой. Весь лабиринт будто вспыхнул и тут же потух, являя передо мной жизнь и смерть.
Девушка с мягким одобрением смотрела в мои глаза, слегка качнув головой в приветствии, и держалась за поставленный локоть мужа. Маркус же смотрел на меня с недоверием и поджимал губы, будто обиженный ребенок.
— Я же прошла лабиринт, верно?
— Да, но!..
— Да, Мимирель, ты его прошла, — прервала Хель своего супруга и тот только вздернул голову.
— Вернете меня к Инку?
— Ты же его только что убила, — возмущенно сказал жизнь и с укоризной посмотрел на меня.
— Это был не он. Это обман.
— С чего ты взяла?
— Мой Инк звал меня пташкой, — уверено ответила я, потирая опустевшее запястье.
