Жрец между тем внимательно изучал его ладонь. Лицо из бесконечно доброжелательного стало суровым и сосредоточенным. На гладком до этого лбу собрались морщины, и он покачал головой.
— Храбрый, умный, рассудительно-осторожный и занимающийся не своим делом, — сказал, наконец, жрец, отпуская руку Феликса. Морщины разгладились, и выражение лица стало торжественным. — Впереди обрыв. И лучше бы вам сюда не заезжать, а торопиться к цели.
Круто повернулся и направился к заднему выходу из храма.
— Такие предсказания и я сумею сделать, — крикнул вслед в откровенной ярости лекарь.
— Он что хотел сказать? — удивился Феликс.
— Будто не понимаешь, — зло пробурчал в ответ. — То ли убьют в ближайшее время, то ли нет. Шансы как раз пополам. Идем, — приказал, разворачиваясь.
Широким шагом проследовали наружу. Невольно оба зажмурились под солнцем после темного помещения с горящими факелами. Феликс задумался, не специально ли ориентируют здания по сторонам света. Из тьмы люди выходят на свет. Есть в этом нечто символическое.
Действительно, Маргат забрали и несли к одной из построек. Вот только уехать вряд ли удастся. Немалого размера отряд на конях и пешком двигался к храму. На глаз — не меньше двух сотен.
Горцы размахивали над головами всевозможным оружием и кричали нечто маловразумительное, но явно не приветственное. Все оставшиеся легионеры уже приготовились к стрельбе, и даже женщина держала пистолеты. Без нормального закрытого входа и стены они сумеют продержаться ровно до момента, пока до них не доберутся уцелевшие после встречного залпа. Двадцать-тридцать ударов сердца.
— Кажется, наступил хороший день для смерти, — пробормотал лекарь рядом, и его слова в полной тишине прозвучали громко.
Всадники ордой сорвались с места и помчались в сторону ворот. Из-под копыт лошадей во все стороны летела грязь от размолотого снега и земли. Передовые отчаянно размахивали саблями и ревели нечто грозное.
— Приготовились! — сказал Крей. — По моей команде…
— Стойте! — прогремел голос, и сквозь приготовившихся к обороне прошел тот самый высокий жрец, вздымая руку. — В святом месте кровь проливать вздумали, негодяи!
Неизвестно, услышали ли нечто горцы, или сама хорошо видная фигура жреца возымела влияние, но лава всадников развернулась и, разделившись на две половины, принялась разворачиваться назад, оставив посредине проход. Конники остановились рядом с товарищами на расстоянии выстрела и замерли. Пешие тоже застыли, однако уходить не собирались.
— Немедленно оставьте храм, — потребовал священник, обращаясь к Пуладу. — На вас все равно право убежища не распространяется.
— Это еще почему?
— Дети Солнца уничтожали чужих богов, с какой стати они должны вас защищать? Убирайтесь вон!
— Чтобы нас прикончили за воротами? Лучше на прощанье избавимся от парочки враждебных жрецов! — недвусмысленно наводя дуло мушкета на человека в белом, с усмешкой произнес Пулад.
Горцы при виде этого опять взревели и шагнули вперед.
— Он прав, — сказала Кара и положила руку на плечо взбесившегося здоровяка. — Мы пришли просить о помощи, и негоже творить черное дело.
— Это ты мне говоришь?! Ты!
— Мы выходим.
— И на этом все?!
— Мы старались… Сегодня хороший день для смерти…
— Ну уж, нет, — ощеряясь, ответил Пулад. — Пришел час показать варварам, что такое Орден Солнца!
Он почти швырнул наземь мушкет, сорвал с плеча мешок, с которым не расставался ни на миг всю дорогу и где хранились деньги и документы. Даже не потрудившись развязать горловину, порвал бечевку руками и извлек оттуда черный футляр. Судя по виду, тяжелый, покрытый дорогущим лаком, используемым в Султанате для обработки емкостей для длительного хранения. Ножом с пояса ткнул в едва обозначенную щель, с усилием провел по ней лезвием, расширяя дыру, и раскрыл.
Когда поднялся с колен, пинком отшвырнув уже ненужную шкатулку, в руке у него обнаружился желтоватого цвета стержень длиной в половину локтя. Феликс практически был уверен, что это не просто кость, а кость человеческая, и злую силу, текущую из нее, почувствовали все. Магию многие ощущают, когда она творится рядом, но сейчас появилось неприятнейшее ощущение измазанности в грязи. Ничуть не удивительно, что жрец отшатнулся и впервые за все время потерял невозмутимость. Даже под прицелом он стоял спокойно.
Пулад, не обращая внимания на остальных, вышел за ворота, поднял руку, и из жезла на огромной скорости стали вылетать небольшие ярко-белые шарики, взрываясь при соприкосновении с чем угодно не хуже сильнейших бомб. Он перемещал свое орудие вдоль линии, поднимая и опуская, корректируя тем самым полет гибельных магических снарядов. Пожалуй, разрывы были мощнее пушечных ударов, а в плотной толпе горцев и вовсе причиняли огромный ущерб. В стороны летели куски человеческих и лошадиных тел, над отрядом повисли дикий человеческий крик и жалобные вопли гибнущих лошадей. Животные в панике метались, топча убитых, раненых, живых и стремясь удрать.
Небольшой отряд кинулся на Пулада, пытаясь добраться до него, прежде чем погибнуть. Расстояние мизерное, но ни один не доскакал до убийцы. Тот буквально стер горцев с лица земли, забросав очередью разрывов и уничтожив всех до последнего. Потом поднял руку и снова принялся расстреливать уцелевших, пытающихся убежать, причем в его действии отсутствовала всякая необходимость. Эти люди, устрашенные навечно, больше не являлись угрозой и вряд ли посмели бы снова напасть.
Он жег не только удирающих, еще и дома сносил. Скорее всего, просто промахивался, точность стрельбы, судя по происходящему, была невелика, но кому от этого лучше? Крупные каменные глыбы не так просто свалить, но парочка зданий заметно перекосилась, а из одного шел дым. Похоже, там нечто загорелось после удара.
Так же внезапно, как начался, вылет шариков прекратился. Пулад еще постоял недолго, видимо, не сообразив, что произошло, и лишь потом опустил свое страшное оружие и повернулся к остальным.
— Ну, — глядя на легионеров темными глазами, в которых затаилось безумие, потребовал он, — чего ждем? Выводите лошадей, едем дальше. До самого конца — в Яму, — и засмеялся жутким голосом спятившего.
Глава 21
Последний бой
Лекарь
Опять над нами нависали стены ущелья. Кажется, достаточно протянуть руки в обе стороны, и они чуть-чуть не достанут до холодного шершавого камня. Бешеная скачка сменилась более спокойным аллюром. И не погоняешь по выступающим там и сям из утоптанной земли булыжникам, и наши лошади не приспособлены для подобных трюков. Они выносливы и неприхотливы, однако на ипподроме лохматым недоразумениям нечего делать в принципе. Не для скорости разводили.
— Что это было? — негромко спросил Феликс, пристроившись сбоку.
