— Больше стрелять не в кого, — сказал ей. — Сиди спокойно. Вернусь — зашью.
— А ты куда? — в голосе прорвалось беспокойство.
— Других посмотрю.
— Я помогу, — попыталась встать она и тут же плюхнулась назад. — Голова кружится.
— Сиди, — наверняка еще и сотрясение мозга, — сам управлюсь.
Трупы, трупы. Хотя вот этого вроде видел в городке за перевалом. Он или нет? Не уверен. Вполне вероятно, не пошли следом, а махнули какими-то неизвестными Маргат тропами напрямик. Встретить у цели. Не засеки их разведчик, могло бы намного хуже обойтись. Хотя куда уж хуже. Боги любят храбрых, и Воин забирает их молодыми. Ага, этот жив. Даже сам себе сделал перевязку и при виде меня взялся за рукоять кинжала.
— Я лекарь, — предупредил, не дожидаясь выпада.
Горец слегка расслабился, пусть и зыркал подозрительно. Наша профессия в этой стране скал и пропастей крайне уважаема. Странствующих целителей в принципе не обижают.
— Тебе помочь?
— Откуда знаешь наш язык? — спросил он.
— Приходилось бывать в горах.
— Ага! — в глазах появилось понимание. — Тебя бы не тронули.
— Знаешь, что мне рассказывали? — Он отрицательно помотал головой. — Там, — показал, — долина мира. В ней запрещено проливать кровь.
— Там — не здесь, — ответил с ухмылкой.
— Тогда иди отсюда, пока легионеры не заинтересовались.
— Нет их.
— А этот?
— Тоже сдох, — сказал, кивнув в сторону неподвижного Пулада. — Хороший был воин. Умелый. Великая почесть и награда иметь такого в качестве слуги на том свете. Не дался, — он цокнул языком.
— Зато вон еще один, — глядя на Феликса, с трудом передвигающегося в нашу сторону с мушкетом вместо костыля, сообщил я.
— Ха! — вскричал горец, демонстрируя обычную похвальбу. — Что он может!
На самом деле очень даже многое. Вон, на поясе пистолет, и вполне недвусмысленно готов выстрелить. Рука скользнула туда, однако не стал раньше срока вынимать. Тоже соображает про единственный шанс.
Продемонстрировав гордость и не дожидаясь, пока Феликс приблизится на расстояние точного выстрела, разбойник поднялся и заковылял в сторону ущелья. Забавно было смотреть на это соревнование. У обоих ноги повреждены и двигаются на манер подстреленных уток, подволакивая и кряхтя от боли. Бег улиток на длинную дистанцию с целью показать, кто самый страшный. Бандит по дороге подобрал копье, и теперь опирался на него. Подходить вплотную не рекомендовалось.
— Садись, — сказал, обращаясь к Феликсу, когда он приблизился вплотную.
— Почему ты не прикончил его?!
— Я лекарь, — ответил жестко, — а не воин. Спасаю жизни, а не отнимаю их. Садись, все одно не догонишь.
— Он вернется! Ты отпустил, а он приведет других.
— Нет. Возле Ямы горцы кровь не проливают. А мы уже в долине. Все. Наш путь закончен.
И тут грохнул выстрел. Горец постоял и завалился на спину. Кажется, девушке не понравился живой абориген.
— Кто-то еще есть живой из наших? — обрадованно воскликнул Феликс.
— Кара фем Кнаут. А этот, кажется, тоже скончался, — кивнул на неподвижного Пулада, ставя в известность.
— Из легионеров?!
— Нет. Все мертвы, — ну не говорить же про мою бескорыстную помощь. Умом люди такие вещи принимают, а вот сердце у многих не на месте. Даже фемы не всегда приемлют, если такое происходит без очевидцев и внятной просьбы об уходе. Кому понравится, когда добивают родственника или друга.
Он сел, будто подрубленный. Державшая на ногах сила куда-то пропала.
— Они погибли на пороге, — прошептал тихо, и по щекам потекли слезы. — Зачем? Ради чего?
Молча поднялся, оставляя его наедине с горем. Здоровые крепкие мужчины, получившие воинское воспитание, очень не любят свидетелей своей слабости. В этом отношении они ничуть не отличаются от горцев и прочих племен, живущих за счет меча. И не важно, в пустыне или в лесу. Все они одним миром мазаны. И очень хорошо, что Феликс способен плакать над погибшими друзьями. Значит, еще не зачерствел душой и может развиваться. Пусть со слезами выйдет горечь — полегчает.
Так внезапно упавшего беглеца проткнули кривым тесаком. Не представлял, что его можно кидать в цель с такими результатом и силой. А Пулад действительно мертв, как камень. Даже направься к нему первым, не помог бы. Добрый десяток ран, и многие достаточно глубокие. Аборигены оказались воинами не из последних. Или их просто было слишком много. Он истек кровью достаточно быстро. А вот этот укол, похоже, в печень. Еще прыгал и бился. Наряду с жезлом — второе сомнительное открытие.
Обычный человек без магических способностей, однако, нечто сотворили с ним нестандартное. Полагаю, далеко не каждый брат ордена настолько изменен. Иначе давно бы пошли слухи, да и в последнем большом сражении с Годрасами отряд особых выдающихся качеств не проявил. И все-таки прежние практики создания улучшенных воинов-стражей не утеряны. Для уверенности неплохо бы сделать вскрытие, но первое поколение обработанных магией обычно без микроскопа не рассмотришь. У меня все равно отсутствует подходящее оборудование. Да и зачем. Достаточно видел и заподозрил нечто подобное еще на галере.
— Надо похоронить, — сказал Феликс, когда я вернулся.
Он уже успокоился и привел себя в порядок. Недовольно морщился, когда я принялся ощупывать. Не меньше трех ребер сломано слева, нога, но там очень удачно — не перелом, простой вывих. Вправить можно без проблем, что я и сделал под недовольную ругань. На этой почве уж точно забыл о грусти. Жесткую повязку умудрился сделать на удивление правильно. Чему-то нужному, помимо шинкования людей, их в Легионе учат.
— Сколько я буду добить землю? Ты мне не помощник. Девушка тоже. А я, извини, староват для длительных физических упражнений.
— Если собрать всех наших вон под той скалой, — показал он, — и рвануть…
Пожалуй, выйдет. Не очень прочная выветренная скала, хороший рычаг поможет. Один шурф под порох выдолбить проще, прикинул я. Его у нас, да и у горцев, достаточно осталось. Только дорогу завалит. Но нам назад по ней не возвращаться, а со временем расчистят.
— Пиши записки, — согласился я.
Если не имелось возможности нормально похоронить, легионеры вкладывали в руку покойнику текст. Там полностью фиксировалась информация об имени, возрасте, звании, причине и дате гибели. Одновременно — пропуск на тот свет и «документ» на случай необходимости определения принадлежности тела в будущем. Если удается вернуться, положено похоронить согласно обряду, и по тексту можно определить конкретного человека в числе многих.
— Что с тобой случилось? — спросил, помогая встать.
— Лошадь понесла, — явно стыдясь, сказал Феликс. — Кто-то хлестнул по брюху, она дернула, только ветер засвистел. Кажется, по дороге одного затоптал, но не по своему желанию.
