— Какие указания? — Валера выходит следом за мной.
— Гошу вызови и смену новую. Остальные за нами. Подругу ее не увозите пока.
— Понял.
Меня сажают в ментовскую. Почетно, в личную Караськова. Паршиво вышло. Но я уверен, что Миша все решит. Своим перформансом они развязали нам руки. Даже пушку подкинули… Про жену стараюсь не думать. Потому что щипит так противно в душе, словно кислотой облили. Ее жизни теперь ничего не угрожает, а с остальным… будем разбираться потом.
Когда машина трогается, я смотрю в заднее стекло. С тонким чувством мазахизма наблюдаю, как моя красивая жена заходит в дом сама. За руку с подругой. А я хотел сделать красиво и на руках занести. И любить ее сегодня хотел. Всю ночь… Меня аж протряхивает. Теперь мирные методы закончились. Скидываю смс брату, чтобы поставил в известность Князя. Конечно, это становится моим последним контактом. Телефон отбирают. Да идите, суки, нахрен. Меня можно напугать, но точно не дешевыми приемами маски-шоу. Я видел, как прессуют те отделы, после которых ни один сильный мужик психически здоровым не выходил.
Василиса
В доме нет живого места. Мебель перевёрнута, вещи разбросаны, под ногами хрустит то ли соль, то ли сахар. Обыск удался в лучших традициях ментовского мародёрства.
— Спасибо, что ты не уехала, — оборачиваюсь к Кате и вижу, что она машинально поднимает с пола диванные подушки. А у меня руки не шевелятся, я стою и смотрю на разгром. И это — теперь мой дом. Мой? Вот такой, перевёрнутый вверх тормашками, как и вся жизнь.
— Меня не уехали, — криво усмехается в ответ подруга, — Скажи… А ты сама то веришь, что Ярослав мог?
Я в бессилии обхватываю себя руками, цепляюсь острыми блистерами таблеток за фату и откидываю их на диван. Выдираю заколку вместе с фатой из волос и бросаю следом.
— Верю! — закрываю глаза ладонями и оседаю посреди комнаты большим белым облаком, — Я видела, что он может принимать решения другими категориями. Они тут все играют в бесконечную войнушку. Цель которой — только им понятная справедливость.
— Противозачаточные? — Катя сгребает таблетки с дивана, — Сомнительное блюдо в день свадьбы… мда. Тебе воды принести?
— Я не буду их пить…
— Вася, не дури! — Катя подходит и присаживается рядом со мной, — Тебе Ярослав дал таблетки? — слабо киваю. Она высыпает себе на ладонь две штуки и протягивает их мне, — Чтобы потом не разгребать в одиночку, надо выпить.
— А вдруг я уже?
— Господи! Вася, ты издеваешься? — Катя хватает меня за плечи и трясёт, — Ты же всегда рассудительной была. Включи голову. У тебя пол часа назад мужа арестовали за то, что он грохнул двоих людей. Да вполне возможно, что это из-за него ты здесь. Что будет с тобой завтра? От кого ты рожать собралась? Тебя вообще ничего не смущает? Если все ок, тогда я поеду. Ладно? Мне, знаешь ли, капец как страшно!
Я не могу ничего ей ответить. Хочу, но слова из горла не выталкиваются, обхватываю свое горло рукой и просто хриплю.
— Я понимаю, — по щекам ощущаю соленые дорожки, — Не стоило тебя втягивать. Ты можешь уехать… Я все понимаю.
— Капец какой-то, — Катя встаёт и уходит на кухню. Я слышу оттуда шум воды. Через несколько минут она возвращается со стаканом.
— Держи…
Боясь передумать, запихиваю в себя таблетки и, захлёбываясь, запиваю водой. Мне на столько гадко и противно, что жидкость не желает падать в желудок, а упорно возвращается в горло.
— Я хочу на улицу, — сиплю подруге, она помогает мне подняться из юбок.
— Может быть, переоденешься, Вась?
— Нет… — я почти бегом направляюсь в сторону двери. Дёргаю ручку и нос к носу сталкиваюсь в дверях с Гошей.
— Вы куда собрались? — его голос мне кажется ещё холоднее, чем обычно, а сам мужчина ещё больше, — Быстро в дом. А подруга твоя за мной. Домой пора.
— Ярослав разрешил ей остаться, — я отрицательно качаю головой, боясь остаться совсем одна, — Пожалуйста.
— Не будь эгоисткой, Вася. Подумай о безопасности человека.
— Вась, прости, — голос Кати срывается, — Но я правда поеду. Ты пойми меня, пожалуйста, — она крепко жмёт мою руку и заглядывает в глаза.
— Я понимаю, — жму ее руку в ответ, а сама сдуваюсь, как воздушный шарик, — Я бы тоже уехала.
— Позвони мне завтра, — Катя в порыве прижимается губами к моей щеке, а я просто киваю в ответ.
— Я сам тебя отвезу, — ставит точку в нашем прощании Гоша, — С тобой остается охрана, Вася. Они по периметру, — легко толкает меня внутрь дома и захлопывает дверь.
Поднимаюсь на второй этаж и захожу в спальню. Здесь, слава Богу, все выглядит нетронутым. Нашли, что искали, или просто времени не хватило? И как теперь здесь жить мне? Господи! Остервенело сдираю с себя корсет, перешагиваю через платье и падаю на постель, зарываясь лицом в подушки. В нос бьет одеколон Ярослава. Я ненавижу этот запах, который предал меня гораздо сильнее всех остальных. Заставил поверить, что все будет хорошо. А ведь я не хотела. До самого последнего момента, пока не сказала ему «да». Убить меня было бы гораздо гуманнее. Отпускаю на полную жалость к себе и рыдаю. Некрасиво. С соплями, икотой, темными разводами туши на белых подушках. Сама не замечаю, как силы кончаются, и я засыпаю.
Сон нарушает жужжание. Настойчивое. Я сначала не могу понять откуда идёт звук. Но потом засовываю руку под подушку и достаю свой старенький телефон. На экране десять сообщений и семь неотвеченных звонков. Куратор из института, девочки одногруппницы, распродажи от магазинов и две смски от Алана. Он просит прощения за свой поступок и очень сожалеет. Просит перезвонить. Три звонка от него. Впервые за несколько дней захожу в социальные сети. В ленте выпадают фотографии одногруппников из ночного клуба. Отмечали сдачу сессии. Весёлые, свободные… и я завидую им так сильно, что выхожу из всех приложений.
Кожу лица тянет от засохшей косметики и слез. Заправляю за ухо прилипшие к щеке волосы и иду в ванную умыться. Из зеркала на меня смотрит мечта шизофреничного фотографа. Белое кружевное белье на бледном теле, растрёпанная преческа, красные огромные стеклянные глаза. По щекам потоки туши. Губы не то разбитые, не то опухшие… Открываю краны и подставляю лицо прямо под струю воды. Тру кожу обычным мылом, пока вода не становится прозрачной. Меня немного отпускает.
Чтобы найти в шкафу вещи, приходится включить свет. Кстати, сколько время? Нахожу телефон. Восемь вечера и ни одного пропущенного. Из номеров есть только Гошин. Набираю его.
— Вася? — он отвечает после третьего гудка, — Ты что-то хотела?
— Ты отвёз Катю?
— Да.
— Ты в доме?
— Пока нет.
— Что с Ярославом? — больше не могу говорить спокойно, — Почему никто не звонит? Я ничего не знаю.
— Вот лучше тебе и не знать! — грубо прерывает Гоша мою истерику, — А то пойдёшь следом за ним лет на пять.
