— Вставай, — бывший жених дёргает меня вверх за шкирку. Приходится открыть глаза и посмотреть на мужчин.
— И что ты в ней нашёл, — хозяин дома, тяжело вздыхая, пожимает плечами и выходит из комнаты.
Мы с Аланом идём следом. Коридор, лестница, знакомая гостиная. В кресле сидит Анастасия и курит. Ее лицо корежит ухмылка, когда меня подводят к женщине в белом халате. Та открывает свой чемодан, я смотрю, как заворожённая за ее действиями.
— Кулаком поработайте, — она равнодушно кивает мне, — Вот сюда садитесь.
Интересно, ее совсем не смущает обстановка? Или деньги решают вопросы любой морали? А если я откажусь? Что они сделают? В кровь впрыскивается шальной азарт, когда в полной мере ощущаю, что терять больше нечего.
— Я не буду сдавать кровь, — складываю руки на груди и остаюсь стоять. Брови медички едва заметно взлетают вверх.
— Как же ты меня достала, — Королева раздраженно тушит в пепельнице сигарету, — Все приходится делать самой, — встаёт из кресла и тут же падает назад. Я вижу, как из аккуратной багровой дырочки между бровей, по ее лицу стирает тонкая струйка крови. Шок отзывается приступом тошноты. Я зажимаю рот и глубоко дышу носом. В этот же момент комнату оглушает звук битого стекла, и заполняет едкий белый дым. Медсестра срывается на крик и резко оседает, переворачивая на себя чемодан. Алан заламывает меня в жёсткий захват и придушивает, прикрываясь мной, как щитом, пока комнату заполняют люди в темной одежде. Они движутся в дыме быстро и легко, а я ничего не вижу дальше полуметра. Зато очень хорошо чувствую, как мой висок обжигает холод металла.
— Оружие положи. Ты на прицеле, — сквозь туман я слышу ледяной голос Ярослава и, кажется, просто умираю от счастья. Потому что он пришёл за мной, с ним все хорошо. И даже если теперь он ко мне больше никогда не прикоснется…
Ярослав
— Буров! На выход! — подаю руки сквозь решётку, и на них защелкивают наручники. Конвоир у меня совсем зелёный и действует по инструкции. Не осуждаю его, хотя растертая кожа горит под браслетами. Сержант пока не знает, кто кому здесь и что должен. Проходим по длинному коридору между одиночками до склада.
-Вещи проверяйте, — через окошко вручают белый мешок.
— Может, браслеты уже снимешь? — говорю парню, и он начинает суетиться. Расстёгивает железяки и даже свою ручку из кармана подаёт.
— Спасибо, — не могу сдержать ухмылки, проверяя личные вещи. Часы, документы, даже телефон…
— Все на месте? — интересуется мой конвоир.
— Так точно.
— Тогда подпишите акты.
— А что же начальник твой меня проводить не вышел? — мстительно смотрю, как у сержанта начинают косить в пол глаза.
— На совещании он. У начальства, — железная дверь со скрипом открывается передо мной.
В глаза бьет солнечный свет. После ночи в бетонных стенах он кажется особенно ярким. Даже не сразу замечаю, что стою на улице один. Жадно глотаю свежий воздух после камерной сырости. Помыться хочется просто нестерпимо, ощущение — будто под себя всю ночь ходил. За забором вижу своих ребят, брата и ещё пару машин. Сам Князь пожаловал.
Миша делает несколько шагов мне на встречу. Лицо помятое и напряжённое. Что ещё случилось за то время, пока я «отдыхал»?
— Здорова, Ярый, — он подаёт руку и хлопает по плечу, — Как оно?
— Пойдёт, — хлопаю по плечу брата в ответ, — Чего долго так?
— Тут все сложно Яр, — Миша достаёт из пачки сигареты. Одну подкуривает, а вторую подаёт мне, — Без Князя… Я бы не смог.
— Зашибись… — жестом отказываюсь от сигареты и вижу, что окно чёрного Геленвагена открывается.
— Здравствуй, Федор Петрович, — я подхожу ближе к машине, — Говорят, что за своё освобождение я тебя благодарить должен.
— Ты мне, сынок, ничего не должен. Давайте ка оба ко мне в машину, — мужчина устало откидывается на спинку сиденья, — Миша ты за руль. Время терять не будем. По дороге поговорим.
От полученного расклада моей голове бьет гонг. Хочется надраться до неадеквата. Заснуть и не просыпаться. Вася… Она ж не могла… Или моя маленькая девочка на самом деле не моя?
— Документов нет, Ярый. Она сама в машину села… — Миша напирает интонацией, а мне охото ему вмазать… — Гоша уже на позиции. Дом окружён. Но движуха пока не началась. Ждём решения твоего…
— Далеко не факт, что ты прав, Михаил… Мотив здесь может быть один — шантаж, — Федор Петрович задумчив. И только по вздутым венам на шее можно догадаться, как ему сейчас плохо. Также, как и мне, — Это ведь я посоветовал Владимиру подстраховаться и переписать землю на жену твою, Ярослав. Завещание не должно было пригодиться. Я надеялся, что смерть Павла даст положительный толчок в делах, но в вас не был уверен. Дочь моя… Анастасия… Василису на дух не переносит.
— Королева наша тётка? — Миша не выдерживает и перебивает, поворачиваясь к нам на секунду лицом.
— Ты слушай… — осаживает его Князь, — И за дорогой следи… — делает паузу и продолжает, — Я уверен, что мужа она убила. Только до сих пор не понял как. Что за удачный момент ей подвернулся? Вы не поверите, но Королева она до поросячьего визга любила. Принимала все его причуды от и до. Владимир игрок был талантливый, и время было непростое… В общем, как-то обчистил он одного именитого хирурга. До нитки. Настя тогда беременна была. А потом этот самый хирург братву пьяную подтянул, решил свое вернуть. Ну те в дом залезли. Их, конечно, порешали быстро, но Настасья от испуга ребёнка потеряла. И головой потекла. Владимиру прикасаться к себе запретила…
Каждое слово деда отзывается во мне болезненным уколом. Вот она — долбаная реальность нашего мира во всей прелести. Какой бы не была сейчас правда. На чьей бы стороне ни была моя жена… Я знаю, что виноват только сам. Мне нужно было никого не слушать. Как только вернулся, посылать к черту этот мир. Забирать ещё молочную девочку и уезжать с ней из страны. Кому нужны эти деньги, это кровавое наследство? Я готов сейчас все отдать. Лишь бы вернуться на год назад, чтобы любить свою женщину без сомнений. Но кто вообще мог знать, что все так паскудно обернётся? Сейчас все будут ждать от меня решения. Если Василиса жива, то она остаётся моей женой, а если не остаётся…
— Я вижу о чем ты думаешь, Ярослав, — Князь смотрит на меня пристально и серьезно, — Сегодня у меня останетесь только вы. Поэтому, я тебя хорошо понимаю.
— Вася останется моей женой при любом раскладе, — говорю зло, убеждая в правильности решения самого себя.
— Я так и предполагал, — кивает головой Федор Петрович.
— Ярый, — Миша цедит сквозь зубы, едва сдерживаясь от резкостей, — Ты как спать то с ней будешь?
— Засну, — я ухмыляюсь, потому что душевная боль ощущается практически физически, — А дальше — либо проснусь, либо-нет. Мне не привыкать.
— Устрани ее на время, — Федор Петрович накрывает мое плечо рукой, — Напрягу связи. Новые паспорта за неделю сделают. Отправь к своей матери, — идея деда кажется мне вполне здравой. Пауза. Мне необходима эта пауза, чтобы разгрести дела без истерии.
