После расставания с ней Абрамов сбавил обороты. Если и изменял, то редко. Но и дома практически не бывал. Служба плюс дела, которые он улаживал, чтобы заработать лишнюю копеечку. Но было еще кое-что… Матвей никому не признавался, даже себе до некоторого времени, что он упивался властью. Она кружит голову больше всего. Секс и деньги – это рычаги, на которые ты нажимаешь, чтобы ощутить себя… Королем? Нет, в его случае не настолько масштабно… Князьком.
А Руслана тем временем сходила с ума. Муж, как ей казалось, не любит, не ценит, а деньгами только откупается. Да и не так много дает, процентов двадцать-тридцать от всех доходов, остальные тратит на себя и шлюх. Надо сказать, что Абрамов реально откладывал, но хотел скопить на загородный дом. А шлюхи много не стоили, они и так давали. Каждой нужен покровитель из МВД…
– Товарищ следователь, вы меня слышите? – донеслось до Абрамова.
Он вспомнил, что находится в собственном кабинете, ведет допрос и напротив него сидит дочка жертвы, Анна Гребешкова, которая терпеть не могла своего отца.
– Что вы делали вчерашним вечером? – спросил Матвей, встряхнувшись.
– Гуляла. Город у вас красивый. Я километров семь прошла, если не десять.
– А где вы остановились?
– В хостеле, вместе с «понаехавшими», кто на заработки приезжает, в основном из Средней Азии. Мужики в одной комнате, бабы в другой. Каждая на двенадцать человек. Я не думала, что буду в таких условиях жить, но у меня пятьсот рублей на сутки, и самый дешевый ночлег стоит триста.
– Адрес хостела?
Она недоуменно посмотрела на Абрамова, но назвала.
– А в город вы когда приехали?
– Дней восемь назад.
– Точнее?
– Двадцать второго сентября.
– То есть уже десятый день тут.
– Получается, так.
– И чем занимались все это время?
– Работу искала.
– А вечерами?
– Гуляла. Я ж вам говорила: город красивый, погода хорошая, почему бы не побродить? В хостел, где живут работяги, а не развеселые туристы, не торопишься.
– Ходили в какие-то заведения?
– В макдаке ела пару раз. А что?
– Вы понимаете, что становитесь одной из подозреваемых?
– Нет, – растерянно протянула Анна.
– Наследники всегда оказываются ими. А вы еще так нелестно об отце отзывались…
– Да, я его не любила, но убивать не стала бы! Ни его, ни кого-то другого. Я даже мышеловок в доме не держу. Мне жалко всех живых существ, в том числе грызунов.
– Мух тоже не прихлопываете? А комаров?
– Издеваетесь, да? – Глаза ее позеленели. Разозлилась. – Давайте протокол, подпишу и пойду. Мне еще из хостела выселяться, а потом на автостанцию.
– Вам все равно придется вернуться в город. Вы еще понадобитесь следствию.
– Понимаю. Но сегодня мне нужно попасть домой, чтобы сообщить маме о случившемся.
Он кивнул и стал дописывать протокол. Когда зачитал его, Анна подписала, и они распрощались.
После того как девушка ушла, Абрамов несколько минут сидел в раздумьях – копался в себе. Его что-то беспокоило, скребло изнутри, но понять, что именно, не получалось.
Приоткрылась дверь, и он увидел физиономию Васька.
– Ты зачем девушку довел? – спросил он.
– Я?
– Не я же. От тебя вышла и давай реветь. Попытался успокоить, а она только отмахивается. Убежала вниз по лестнице, но сейчас на подоконнике сидит, я посмотрел.
Матвей встал из-за стола и вышел в коридор. К нему обратился кто-то из коллег, но он бросил «потом» и направился к лестнице. Анну нашел между вторым и третьим этажами. Она на самом деле сидела на подоконнике, отвернувшись к окну. Абрамов опустился рядом с ней. Девушка повернула к нему свое заплаканное лицо и шмыгнула. Слезы уже не текли, а вот сопли – ручьем.
Он достал из кармана платок и протянул ей.
– Спасибо, – прогнусила Анна, уткнувшись носом в платок.
Далее последовал звук, который леди издавать не имеет права – это Анна шумно высморкалась.
– Если я был груб с вами, извините.
– Нет, дело не в этом.
– Напугал?
Она мотнула головой и снова прижала платок к носу.
– Мне папу жаааалко, – заныла Аня, и слезы вновь брызнули из глаз. – И если б я знала, что он умрет вскоре, не стала бы с ним ругаться. Дура я, дура набитая!
– Ладно вам, успокойтесь.
Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, но Матвей сдержал себя. Не потому, что он представитель закона и это неуместно. Все они люди в первую очередь, и полицейским часто приходилось успокаивать кого-то, входя в тесный контакт. Теперь он понял, что скребло его изнутри, точнее, щекотало. Это пресловутые бабочки в животе замахали своими крылышками. Он влюбился в Анну Гребешкову…
А этого делать нельзя. Он следователь, она подозреваемая. А еще, вполне вероятно, отличная актриса, которая сейчас разыгрывает перед ним сцену! Женщинам нельзя верить.
Глава 2
И снова ступеньки…
Неужели Окси всю жизнь будет по ним подниматься? Ей так хотелось жить в доме с лифтом. В принципе, она могла переехать в такой. У нее имелась «гостинка» и счет в банке – продать, добавить, и квартира в девятиэтажке ей гарантирована. Но как бросить Костю?
Она вошла в квартиру и услышала голоса. Думала – телевизор, но оказалось, Костя не один, у него девушка. Она уже собиралась уходить.
– Доброе утро, – поприветствовала ее Оксана.
– Здравствуйте. – Барышня улыбнулась. На проститутку не похожа. Как и на соцработника. – И до свидания.
– Это кто? – спросила Окси у друга после того, как визитерша покинула квартиру.
– Милана. Она работает в какой-то международной благотворительной организации. Название забыл, но она визитку оставила.
И он указал протезом на кусок картона, лежащий на подоконнике. Но Окси вчера протез не пристегивала, а сам бы Костя не смог этого сделать.
– Тебе Милана помогла с этим? – спросила Окси, взяв визитку.
– Нет, сосед.
За стеной жил классный дед. Лет ему было очень много, за девяносто перевалило точно, но он оставался активным. Совершал ежедневный моцион, сам себя обслуживал. А с каждой пенсии – получал большую, как труженик тыла, устраивал себе и дворовой ребятне праздник. Его расстраивало, что дети сейчас мало гуляют, а если и выходят на улицу, то чинно играют под присмотром мамочек или бабуль на площадках. А больше сидят дома за телефонами и планшетами и, можно сказать, не дружат. Да, перезваниваются, лайкают фотографии, но когда сосед был молодым, они доказывали преданность друг другу, вставая грудью за своего корефана, и если получали тумаков, то вместе. И дед, который сам иногда впадал в детство, стал раз в месяц устраивать во дворе праздник, чтобы ребятня больше общалась друг с другом и радовала его. При помощи Кости или Оксаны он нанимал аниматоров, заказывал батуты или водяные пистолеты, закупал газировку и сладости для пира. Он был одинок, и пенсии ему не только хватало, но еще и оставалось. Копить старик не хотел. На что? Государство похоронит. А внучатым племянникам и квартиры хватит в наследство. Как поделят, ему все равно.
