– Козюля? – хохотнула Олюшка. То есть не «масик» или «пусик», ошибся Матвей. – Он совершенно безобидный.
– Ты с ним из-за денег?
– Нет, конечно. Просто мне интересны мужчины постарше.
– Он ровесник твоего отца.
– Да. И что?
– Еще скажи, что у вас любовь, – криво усмехнулся Абрамов.
– Взаимная симпатия, – поправила его Олюшка. – Нам кайфово друг с другом. Он хочет моего молодого тела, а я… – Она замялась.
– А ты?
– Вот этой жизни: легкой, веселой, богатой на события. Я получаю все, что хочу, не напрягаясь. За меня думает Козюля. А взамен требует только лишь секса.
– Тебе не противно заниматься им?
– Нет. Мне нравится. Я потеряла девственность в двенадцать с ровесником, и это было ужасно – грубо, нелепо, больно. А Козюля ласковый. Пока он меня обцеловывает, я засыпаю.
– Он знает, сколько тебе?
– Я сказала – учусь, и он решил, что в институте. Не стала его разубеждать.
Наверное, правильно было бы рассказать кому-то правду. А лучше всем: и Козюле, и родителям Олюшки, а заодно и управляющему «Хрусталя» (несовершеннолетняя пила в заведении, и за это можно налететь на огромный штраф), но Абрамов решил, что все это не его дело. Он сделал для себя выводы и пошел веселиться дальше.
– Матвеюшка, ты к чему вел? – обратился к задумавшемуся следователю Попов.
– К тому, что в «Хрустале» половина посетителей могла смотреть «Пульс». Этот клуб – молодежное место. Но «Вечер, кому за тридцать» в ДК машиностроителей посещает другая публика.
– А у той – дети, фанатеющие от корейской поп-культуры.
– Тоже верно.
Они немного поболтали, Попов выпил еще чашечку кофе, и им пришлось распрощаться, потому что к следователю Абрамову явился на допрос свидетель.
Глава 6
Она сидела на террасе кафе, пила ароматный чай с травками и ягодами и старалась не замечать урчание в животе. Есть хотелось давно, но Окси уговаривала себя об этом не думать. Однако голод победил, и она махнула рукой официанту со словами:
– Молодой человек, будьте добры, меню.
Оксана никогда не ела в заведениях, где салат стоит больше ста рублей, а тут он явно потянет на пятьсот – центр города, туристическая улица, заведение, что может себе позволить обогревать террасу. Когда она зарабатывала денежки в качестве уличного музыканта, то усаживалась на тротуар именно в этом месте, и за ее спиной располагалось кафе «Ромовая баба». В нем, кроме бухла и сладостей, ничего не подавали, но оно пользовалось огромной популярностью. Зашел, выпил стопочку, закусил эклером и двинул дальше. Посидеть тоже можно было – на стульчиках возле стойки или подоконника, похожего на нее. В «Ромовой бабе» не подавали пива и коктейлей – было вино, шампанское, виски, коньяк. Ром, естественно, тоже предлагался. А еще всевозможные десерты. Таких Оксана больше нигде не ела. С ними не могли сравниться трюфельные конфеты от именитых шеф-поваров и их же тирамису. Наверное, над ее вкусовыми рецепторами имела власть ностальгия по детству. Так те, кто рос в СССР, считают, что нет лучше мороженого, чем пломбир за двадцать копеек.
Того заведения уже нет. Вместо него что-то псевдоитальянское, зато с обогреваемой террасой. А у «Ромовой бабы» ее вообще не было. Даже урна на входе стояла такая деформированная, что в нее только бычки и бумажки можно было выкинуть.
Официант меню принес быстро. Он был не только расторопен, но и очень собою хорош. Такого можно снимать в рекламе жвачки, шампуня, дезодоранта, крема для бритья, лосьона после него… Презервативов, йогурта, корма для карликовых собачек. «Няшный», так сказали бы о нем девочки-подростки и влюбились бы в парня хотя бы на пару дней, поймав его лучезарную улыбку.
– А я вас знаю, – сказал вдруг… этот няшный официант.
– Вряд ли, – буркнула Окси и заказала сырники с малиной.
– Вы когда-то давным-давно выступали тут, на улице. Играли на гитаре и губной гармошке.
Она посмотрела на него с удивлением.
– А я там дальше, возле драмтеатра пантомиму показывал!
– В колыбельке?
– Я просто молодо выгляжу, – улыбнулся тот. – Но я уже взрослый дядя. Тогда на первом курсе театрального учился. Мне было шестнадцать, я после девятого класса поступил, а тебе – вам, то есть – где-то пятнадцать.
– Илья? – Она прочла имя на бейдже. Он кивнул. – Пожрать принеси, потом поговорим, ладно?
– Если голодная, лучше не сырники заказывать.
– А что?
– Пиццу. Это же итальянское кафе. Возьми кальцоне. Причем с картошкой. Не пожалеешь.
– Хорошо, беру ее.
Пока Окси ждала свою еду, она думала о том, что друг Костя прав: нельзя ничего принимать на веру. Человек, сообщивший ей, кто ее родители, мог ошибаться. Не вводить в заблуждение намеренно, а запутаться. Искаженные факты, слухи, домыслы… От этого никуда не денешься. Они влияют на мышление. И если Оксана поверила тому, кто ошибочно сделал выводы, то она желала зла совсем не тем…
Зазвонил телефон. Отобразился номер управляющего «Хрусталя» Валерки.
– Привет, Окси, – услышала она.
– Здравствуй.
– Как твои дела?
– Нормально, – скупо ответила она. Именно он погнал ее с работы.
– Твои проблемы с органами решились?
– Я даже не знала, что они у меня были…
– Ты считалась первой подозреваемой. Забыла? Но я слышал, появилась еще одна жертва похожего преступления в каком-то отстойном месте для бабушек.
– Всего лишь на вечере, кому за тридцать. А тебе, Валера, сорок два.
– Короче, если хочешь вернуться, милости просим.
– Я подумаю.
– Давай только недолго. Сейчас вместо тебя за стойкой сидит Бизон, но он не вывозит. – Так просил себя называть один из танцовщиков гоу-гоу.
Он зарабатывал тем, что заводил публику движениями бедер и накачанного торса, но считал себя музыкантом и очень хотел переквалифицироваться в диджеи. И вот настал его звездный час! Окси сместили, а его поставили за стойку. Но увы, не получилось у Бизона. Это только кажется, что диджеем может стать любой дурак – включай себе музычку да изредка покрикивай в микрофон. Но нет, любое дело требует таланта и самоотдачи.
– Я тебе позвоню, – бросила в трубку Окси и отключилась.
Ей следовало бы радоваться. Валера был самодуром, он казнил и миловал по собственной прихоти. Естественно, головы не летели, но и он был не царь и даже не хозяин клуба, а всего лишь управляющий. И все же в «Хрустале» судьбы вершил именно он. Оксану Валера уволил хотя бы по объективной (как ему казалось) причине, а мог просто вышвырнуть человека за порог, будучи в дурном настроении. И никого не звал назад. А Оксана дождалась…
