– А ты думаешь, почему я стал сюжет «Пульса» пересказывать? За реакцией следил.
– И что решил?
Башка не успел ответить – их перебил криминалист Юрка Артюхов. Его гоняли по мелким поручениям. Желейный человек считал его своим адъютантом, а лучше сказать «шестеркой», но тот был далеко не глуп.
– Администратор – не убийца, – сказал Артюхов. – Он слишком высок.
– Поясни.
– Отвертки в шеи покойных вошли под углом. – Он вытянул ладонь так, будто изображал, как самолет взлетает в небо. – Убийца низенький. В крайнем случае среднего роста. Валера же рослый мужчина, под сто девяносто сантиметров.
– Приседал?
– Зачем?
– И то верно.
– Убийца – женщина, – безапелляционно заявил Васек. – Та, что знала и Ортман, и Гребешкова и точила на них зуб. Она все тщательно продумала, прежде чем пойти на преступления. Вдохновилась фильмом «Пульс».
– Эти двое никак друг с другом не связаны, – заметил Абрамов.
– Как же? Разве не Николай был тем самым колхозником, что заставлял жопу Златы улыбаться?
– Нет. По показаниям соседа Ортман, у того был говор, а Гребешков говорил чисто и правильно. Колхозник Златы выглядел неопрятно – это уже ее подруга мне сообщила, – а Николай был чистюлей. Пока Юрик отпечатки искал, я позвонил двум женщинам, что знали покойного. Первая – работница магазина косметики в ДК, с которой он танцевал перед смертью…
– Фиона? – уточнил Васек. Он Марину не видел, но Абрамов ее описывал. – А вторая – дочка его?
– Нет. Жена.
– Ты позвонил агорафобке?
– Кому? – не понял Артюхов.
Башка тут же стал вводить его в курс дела. Он собрался по традиции прочесть целую лекцию не только об агорафобии, но и о других психических отклонениях, но Матвей его прервал:
– Женщина не знала, что ее гражданского супруга убили. Дочь не сказала ей об этом.
– И это странно, не находишь? – оживился Васек.
– Нет. Она бережет мать. У той и так жизнь не сахар.
– Или это Анечка кокнула папочку.
– И Злату Ортман?
Голованов пожал плечами, мол, кто ее знает. Алиби нет, считай, подозреваемая.
А Матвею не хотелось думать об Ане плохо. Ему не терпелось закончить расследование, чтобы начать за ней ухаживать. Сейчас она подозреваемая, да, но не убийца. Он был уверен в этом на сто двадцать процентов.
Когда они подъехали к зданию комитета, зазвонил телефон Абрамова, но он парковался, втискивая свою габаритную машину между двумя другими, поэтому не взял трубку. Потом перезвонит.
Пристроив «Кадиллак», Матвей вышел из него. За ним – коллеги.
Васек давно жаловался на голод и теперь начал всех зазывать в кафе. Неподалеку имелось недорогое и вполне приличное, где они частенько обедали, а иногда ужинали. По вечерам им разрешали приносить с собой водочку и делали скидку на шашлык.
Матвей тоже хотел есть – не сильно, но не отказался бы от «Витаминного» салата и супчика. Если будет бутерброд с сыром, возьмет и его. Поэтому он пошел вместе с Башкой в кафе, а Артюхов отказался: у него с собой имелся контейнер с мамиными котлетами и пюрешкой. Юрка недавно развелся и переехал к родителям. Все его подкалывали, называли маменькиным сынком, но отмечали, что он стал лучше выглядеть. Жена-истеричка из него все соки выжимала, не готовила, не стирала одежду, и он при ней был тощим и неопрятным. Но матушка его откормила, отмыла, и Юрка расцвел.
Абрамов с Головановым взяли еды и уселись за столик. Матвей быстро расправился с салатом и супом (его любимых бутербродов не оказалось), а Васек ел основательно: не только первое, второе и компот – еще пирожок, булочку с маслом и желе. Абрамов не стал ждать, когда тот насытится, и отправился на работу.
Когда он вошел, то увидел немолодую женщину. Она выглядела не просто растерянной – напуганной. Сидела на кресле, прижав к груди сумку из дерматина, и озиралась по сторонам.
– Товарищ майор, это к вам, – обратился к Абрамову дежурный и указал на тетеньку.
Тот подошел к ней, поздоровался, спросил, чем может помочь.
– Вы следователь Абрамов? – робко спросила она.
– Он самый.
– Я вам звонила двадцать минут назад, но вы не ответили.
– Не смог, извините. Вы по какому вопросу?
– Я Дарья Петровна, жена Николая.
– Гребешкова?
– Да. Мы с вами разговаривали сегодня по телефону. – Матвей звонил ей утром.
«Интересно девки пляшут», – подумал Абрамов. Три часа не прошло, а она уже тут? Приехала из области так быстро…
Нет, неправильно. Приехала! Без всяких оговорок. То есть покинула не только село, но и свои владения. Как так?
Значит, Анна врушка. Вся в папеньку.
– Вы разве не страдаете агорафобией? – спросил-таки Матвей.
– Страдаю.
– Как же вы преодолели свою болезнь? Да еще так быстро?
– Сама не пойму. Когда вы позвонили и сообщили о том, что мой Коля был убит, а не умер своей смертью, как говорила Анечка, я вдруг поняла, что должна приехать и побеседовать с вами. Мой сосед как раз собирался в город. Я видела, как он таскает в машину сумки с домашней тушенкой, – он торгует ею через посредника, но доставляет сам. Я спросила, не возьмет ли он меня с собой. Тот согласился, но был несказанно удивлен – знал, что я не выхожу за пределы своего участка. И он, и другие соседи, а также ученики, настоящие и бывшие, мне помогают: бегают в магазин, на почту и так далее. Пару раз меня поднимали и приносили домой. Я же много раз пыталась выйти за пределы зоны своего комфорта: хотя бы прогуляться до реки или того же магазина. Правда, давно, несколько лет назад. Но несколько метров проходила, и у меня начинался приступ, я падала и иной раз не могла сама подняться. Хотя я сильная, физически здоровая женщина. – Она рассказывала об этом, пока они шли к кабинету Абрамова. – Но сегодня я собралась за пять минут (до этого готовила себя час-два) и пересекла «границу». Меня не трясло, не выворачивало, я не цепенела и даже не запиналась. Шла себе и шла. После этого села в машину и отправилась в город, где не была два десятка лет. Он так изменился, скажу я вам…
Они дошли до кабинета. Матвей отпер дверь и пригласил женщину внутрь.
Абрамов разместил Дарью Петровну на диване, налил водички, еще и чаю предложил. От него она отказалась, да и стакан отставила. Выглядела женщина уже не так испуганно, но все равно напряженно. Сейчас главное – выбрать нужный тон и подобрать верные слова…
А то закроется.
– Что вы хотели рассказать мне, Дарья Петровна? – обратился к вдове Матвей. Говорил он не просто вежливо – мягко.
– Думаю, с чего начать, – вздохнула она.
