Или силу свою напоказ выставлять…
Я два раза постучала и на нижнюю ступеньку крыльца спустилась — уважение высказать.
Дверь открылась через несколько минут: запыхавшаяся девчушка три раза извинилась и просила проходить — хозяйка их ждёт.
Я отряхнула платье и провела гребёнкой по волосам — негоже это, не убранной в гости ходить.
— Здравствуй Ядвига, — поклонилась хозяйке, пройдя внутрь.
— И ты здравствуй, гостья, — улыбнулась знахарка и указала на скамью.
Было ей лет шестьдесят; длинные седые волосы убраны в косу, одежда простая; но добротная; взгляд спокойный, умиротворённый.
— Вижу, совсем мы люд тёмный, коли о тебе до сих пор не ведали, — вежливо заметила, украдкой оглядывая горницу — что-то меня сильно смущало, и я никак не могла понять — что!
— Не так уж распространена обо мне слава, чтобы каждый по имени мог узнать, — улыбнулась Ядвига, а сама смотрела на Михая, — где ж ты такие раны получил, мальчик?
Михай виновато посмотрел на меня, а я мысленно глаза закатила — осталось только признаться в том, что он медведь перевёртыш! Слишком честный. Слишком правильный.
— Чем дети не тешатся? — ответила Ядвиге, пожимая плечами.
— Странные нынче пошли забавы, — вскользь заметила Ядвига и кивнула на полочку с мешочками, — читать-то умеешь? — Михай кивнул, — тогда возьми оттуда ту, что от ожогов. Липа!
В комнату забежала та девчушка, что дверь открывала.
— Воды накипяти в чашке, да сюда принеси.
Липа кивнула и мгновенно скрылась с глаз — я аж диву далась!
— Как зовут-то тебя, красавица? Негоже в гостях незваной оставаться, — пристально глядя на меня, спросила Ядвига.
— Саятой меня зовут. А его Михаем.
— Так это не моё, а твоё имя нынче на слуху, — Ядвига внимательно рассмотрела меня, кивая своим мыслям, — знаем, знаем. Много о тебе рассказывают. Давненько хотела твоё лицо увидеть.
— Теперь видишь, — осторожно ответила.
Мало ли что про меня говорят! Да вроде, весть о том, что я не Жрица, ещё не должна была дойти. Хотя — кто его знает?
— Видишь, что не так уж сильна, раз Михая вылечить не сумела.
— Так не сумела-то от незнания, — улыбнулась Ядвига, и глаза её ожили, — вот осталась бы у меня на годик, многому бы тебя обучила.
Я облегчённо вздохнула и вежливо отклонила предложение — знала, какие почести сулят знахарке, когда весть пройдёт, что она Родову Жрицу мастерству обучает.
И пусть нам обеим это выгоду принесёт, нельзя было и думать, что такое возможно.
Когда вода вскипела, Ядвига высыпала туда содержимое мешочка, послала Липу набрать ещё кой-каких травок, и настояла густой ароматный отвар. К вечеру Михай начал поправляться. Лицо почти совсем зажило, а на боку лишь шрам остался.
Я искренне пожалела, что не может у знахарки остаться, но нечего делать.
Ночь уже скоро.
— Куда ж вы на ночь-то? — удивилась Ядвига, — али гонит вас кто?
— Прости, Ядвига, благодарствуй за гостеприимство, но держим мы путь в город. И не терпит то отлагательств, — ответила я.
А сама тихонько выдохнула. Скорей бы в Стольный Град. У меня от этих речей деревенских ум в узелок завязывается!
— Ну, иди, коли торопишься, — отпустила знахарка.
— А скажи мне, Ядвига, — останавливаясь у самого порога, и неожиданно для самой себя спросила я, — не проходила ли мимо ваших мест поведунья?
Ядвига зорко посмотрела на меня и взгляд этот до костей пробрал. Долго она не отвечала.
— Знакома ты с ней? — наконец, спросила, когда я уж и не ждала ответа.
— Да с недавних пор, пожалуй, можно и так считать, — кивнула я.
— Знаю я такую. Странствующая колдовка, — и лицо её исказила искренняя неприязнь.
— Вижу, не по душе она тебе? — заметила я. — Поди, и здесь натворила каких дел?
Ядвига помолчала, потом отвернулась к окну.
— Сестра она моя по крови… да не по душе…
А я только рот открыла, да забыла закрыть!
— Как же это? А почему…
— Сила ей при рождении досталась большая, — вдруг заговорила Ядвига, перебивая меня, — да справиться с нею разума не хватило. Тёмным силам поклоняться начала, из деревни ушла, бродяжничать стала, совесть свою потеряла, — Ядвига ударила кулаком по столу, а я подпрыгнула, — если б знала она, какие в ней возможности дремлют — не нам, травницам, чета! Неблагодарная! — она отошла к окну, помолчала. — Помни, Саята, от знаний отвернёшься — дорогу к свету потеряешь.
— Бывает так, что избыток знаний, напротив, к бедам приводит, — осторожно заметила я.
— У кого голова на плечах есть, тот всегда разберётся, что верно, а что — нет, — ответила Ядвига и совсем умолкла.
Я кивнула и тихо вышла из её покоев.
Что-то мне не по себе от таких совпадений…
А тут голос Михая услышала:
— Да не вру я тебе!
Другой голос, девичий, отвечал:
— Да как же то, если мамы-то твоей нет? Кто ж тебе имя мог дать раньше срока?
— Да Михаем меня зовут! Чего тебе ещё надобно?
— Не верю я! — заливистый смех.
— Мне Жрица имя дала! — насупился Михай.
— Как же то? Раньше времени!
— Так ведь меньше двух лет осталось!
Я тихонько улыбнулась и открыла дверь на крыльцо.
Они сидели на ступеньках, и Липа заливисто хохотала над нахохлившимся Михаем.
Оба услышали мои шаги — что немало меня удивило — и резко развернулись.
— Бывают такие случаи, когда юноша раньше времени в мир выходит, тогда те, что наделены властью над его судьбой, могут дать ему имя, — назидательно произнесла я, внутренне посмеиваясь над раздосадованным братцем.
— А ты кем ему приходишься? — нагло спросила Липа.
— Сестрой названной, — улыбнулась ей, — а здесь вроде как считалась Жрицей Бога Рода.
— Ой! — пискнула Липа и в ноги ко мне упала, — прости меня, неумную!
— Тебе сколько лет, девочка? — спросила я.
— Пятнадцать, — не поднимая головы, отвечала Липа.
— Почти невеста! А чего ж здесь работаешь?
— Ядвига мне старшая сестра.
Я удивлённо посмотрела на Михая, тот кивнул и пожал плечами — мол, и такое бывает.
— Сколько ж матери твоей лет? — спросила, понимая, что вопрос выходит слегка невежливым.
— Она умерла от родов. И папа умер. Одна Ядвига теперь у меня.
