Справились. Аккурат к следующему утру от того самого портного, который добавлял в епископскую сутану нужный дополнительный штрих… штрихи. Доставили набор предметов одежды, вполне пригодный для появления в высшем обществе. Что тут можно было сказать… неплохо. Единственной деталью, которая вносила элемент хаоса в образ наёмника, была та самая стальная конструкция, защищающая его шею.
– И оно тебе надо? – не мог не полюбопытствовать я. – Я понимаю, что привычка, опасение за сохранность горла и всё такое, но не гармонирует с остальным. Даже я вынужден идти без кольчуги под сутаной, ограничившись пистолетом и кинжалом. На оружие как бы нет запрета, тем более у меня оно скрыто.
– Не могу снять, - смущённо потупился Моранца. Даже покраснел, словно девица на выданье. – Без него я как голый. И мне хуже будет, и вас дурно выставлю перед синьором Медичи.
– Эх, не было хлопот. Ладно, пусть висит это… украшение. Только хоть бархатной лентой закрой. А я, чтобы внимание отвести, коль такое случится, буду много и замысловато врать. Про тяжелую судьбу непризнанного бастарда. Про попытку родственников убить, дабы не было претензий на богатое наследство. Зато ты, Бьяджио, будешь на эту тему молчать. Если же спрашивающие окажутся чрезмерно любопытными, ссылайся на данные клятвы не говорить о своём происхождении до достижения… определённого возраста. Пусть впечатлятся, до поры. Ну а потом, если вдруг снова тема всплывёт на поверхность… До этого сперва дожить надо, а там всегда можно что-то придумать.
Пока я говорил это, следил за лицом наёмника. Хм, а ведь я не так и неправ, судя по всему. Какие-то элементы правды в запланированной для моего спутника легенде явно проскочили. Не умеет Моранца лицо держать в полной мере. Оно и понятно, ну кто бы его этому учил в кондотте, где он, по паре обмолвок, провел года три. Учитывая же, что ему никак не больше девятнадцати-двадцати лет… Интересно девки пляшут! Люблю я разного рода тайны, сразу возникает желание их раскрыть. Не грубо, в данном конкретном случае, а осторожно, не привлекая внимания. Но это потом, не сейчас.
В гости к значимым персонам пешком не ходят! Только на лошадях, да ещё самых лучших, из числа имеющихся. К счастью, у нас с этим проблем не имелось. Большая часть трофейных животин была продана, но оставшиеся являлись более чем достойными представителями своего копытного и лягающегося племени. На них и отправились во дворец Медичи, сопровождаемые добрым десятком из числа охраны правителя Флоренции.
Медичи и роскошь, Медичи и тонкий вкус. Данные понятия неразделимы. Фактические хозяева Флоренции знали толк в прекрасном и стремились сделать окружающую их действительность максимально приближенной к своим мечтам. Удавалось ли им это? Более чем, особенно если учитывать тот факт, что и в моём времени Флоренция оставалась одним из самых прекрасных городов мира. Благодаря не кому-то там, а именно благородному семейству Медичи.
Хорошо, что я знал, как именно требуется себя вести при представлении столь знатной персоне. Память тела продолжала играть важную роль, за что ей большое спасибо. Точнее не ей, а стечению обстоятельств, позволяющему пользоваться столь весомым козырем.
Правитель Флоренции Пьеро ди Лоренцо де Медичи изволил принимать приглашённого гостя, будучи не один, а в компании жены, Альфонсины де Медичи, в девичестве Орсини, и уже далеко не молодого Пьеро Довици да Бибиены, который долго и успешно служил его отцу Лоренцо Великолепному. Очень хороший знак, свидетельствующий о том, что ко мне относятся как к весьма значимой даже для правителя республики персоне. Разумеется, тут больше значило положение Родриго Борджиа, кардинала и вице-канцлера Святого Престола на протяжении аж нескольких понтификатов… Однако, наверняка и обо мне кое-какие слухи успели собрать, особенно из числа совсем недавних.
Положенные по этикету слова, взаимные расшаркивания и наилучшие пожелания… Они длились довольно долго, но наконец закончились. Как-никак я был приглашён на обед, а не исключительно на разговоры. Разумеется, целью сего, хм, обеда было не банальное насыщение желудков, а именно разговор, но приличия следовало соблюдать. Сдаётся мне, что Пьеро де Медичи подозревает, будто я прибыл сюда по отцовскому поручению. Да, на самом деле всё обстоит несколько иначе, но стоит ли мне это раскрывать? И поверят ли в эти мои слова? Тут ещё и возможные плюсы и минусы стоит учитывать, которые можно оценить лишь во время развития беседы с правителем Флоренции. Эх, жизнь моя жестянка! Придётся импровизировать, другого выхода просто не просматривается. Хорошо хоть Моранца особых косяков не допускал. Будучи представлен, вёл себя предельно пристойно, скромно, старался отмалчиваться, хотя было видно – и сама обстановка и люди ему очень интересны. Человеческое любопытство, оно такое.
О, вот и первый проблеск действительной цели моего приглашения возник. И всего то пару минут прошло после того, как все вышеперечисленные оказались за столом очень, к слову сказать, богатым.
– Вы совсем недавно прибыли в наш город, Чезаре, - произнёс Пьеро, смотря словно в никуда. – И успели сделать… кое-что.
– Даже не представляю о чём вы, - пожал я плечами. – В стенах вашего славного города, этой жемчужины всех италийских земель, я ничем не мог себя проявить. Просто не успел. Вот за пределами стен… возможно. Хотя сокращение числа нарушающих спокойствие республики разбойников сложно отнести к числу не угодных богу дел.
– Об этом вы расскажете позже. Моя дорогая Альфонсина любит такие истории.
– Сочту за честь, - встав, я поклонился жене Пьеро, действительно красивой женщине, внешность которой даже беременность на большом сроке не могла сильно испортить. Затем сел обратно и продолжил. – А оказавшись внутри стен, я занимался лишь малозначимыми делами, вроде необходимых покупок и переговорами с кондоттой, которую собираюсь нанять для важных дел. Дела же эти предстоит совершить за пределами прекрасной Флоренции.
Недолгое молчание. Пьеро – действительно красивый и неглупый молодой человек, но в отличие от отца, с отсутствующим «стальным стержнем» - поманил пальцем сидящего рядом советника. Бибиена послушно придвинулся и что-то прошептал своего повелителю. Медичи довольно кивнул, улыбнулся и чётко произнёс:
– Ну как же, Чезаре, вы могли забыть такой интересный разговор с одним из доминиканских проповедников, которого ославили так, что он с горя стал просить самого Савонаролу разрешить временно удалиться из города и проповедовать в других местах республики.
О как! Любопытно. Но если уж тема всплыла, то грешно ей не воспользоваться. Я хорошо знаю уровень искренней неприязни Пьеро де Медичи к его главному, по сути недругу, полубезумному монаху Савонароле.
– Обезумевший монах оскорблял одну из флорентиек, я не мог не вмешаться и не указать монаху подобающее место. Это мой долг, только и всего.
– Долг! Если хотя бы половина флорентийцев разделяла моё отношение к Джироламо Савонароле, нам жилось бы куда легче.
– Увы, я не так много знаю о нём, - частично я изображал неведение, но частично нет. Обрывочные знания истории и реальность… явления разных порядков. – Чем какой-то монах, пусть даже ставший настоятелем монастыря, способен так сильно досадить правителю могущественной и богатой республики?
