Вот оно что! Тогда понимаю ситуацию, когда «отец» сквозь пальцы смотрел на отсутствие испанских союзников. Это не разгильдяйство, столь странное для Борджиа, а игра на выжидание с надеждой исключительно на ошибку противника. Только небрежная, как я погляжу. Перемудрили обе стороны, чего уж там.
– За последние пару недель делла Ровере точно не послал своих людей к французским кардиналам?
– Я уверен. И Сфорца тоже подтвердит.
– Вот и хорошо. Просто замечательно, - расплылся я в широкой и искренней улыбке. – Тогда остаётся лишь сидеть и даже не пытаться посылать посланцев в испанские земли.
Изучающий взгляд старшего Борджиа задержался на мне секунд этак на двадцать, после чего на лице кардинала отразилось понимание.
– Ты сам отправил людей. Флоренция?
– Раньше, отец. Ещё из Пизы. Незаметных, сереньких, такие не привлекают внимания. Само собой, к обоим кардиналам. Писал от своего имени, но так, чтобы было понятно, в чьих интересах их скорое прибытие в Рим.
– И Джулиано делла Ровере это не предвидел. Это сильно облегчит задачу. Главное теперь, чтобы Иннокентий VIII не слишком долго умирал, прости меня бог за такие слова, - после небольшой паузы Родриго Борджиа добавил. – Из Пизы ко мне вернулся совсем другой сын, готовый быть надёжной опорой и доказавший это на деле. Действительно чудо господне!
Радость радостью, а и о делах кардинал забывать не собирался. Хотя бы потому, что схватил перо и переправил цифры на листе. Теперь под именем Борджиа красовались числа восемь, одиннадцать, четырнадцать. Другие же столбцы остались без изменений, что явно радовало вице-канцлера святого Престола.
– Оставшиеся два голоса я найду. Нет, я их куплю! Орсини и Колона никогда не понимали силу власти, мечтая лишь о землях и золоте. Услышав звон монет, они закроют глаза на то, что мы каталонцы.
– Надеюсь, отец.
– Так и будет, Чезаре. Но мы слишком заговорились о делах. Твоя мать, братья и сестра будут рады увидеть своего дорого Чезаре после столь долгого отсутствия. Подожди немного, я провожу тебя к ним во дворец.
– Кондотта…
– О ней позаботятся.
– Мигель и мой личный телохранитель?
– Этот шалопай Корелья, найдёт чем заняться, - отмахнулся Борджиа. – А телохранитель для того и нужен, чтобы охранять. Возьми пять солдат в сопровождение, этого будет достаточно, для подобающего нам, Борджиа.
Вот что тут скажешь? Встреча с Родриго Борджиа прошла более чем удачно. Меня сочли повзрослевшим, поумневшим, научившимся смотреть на мир как полагается старшему сыну столь влиятельной семьи. Теперь остаётся сохранить первое впечатление и даже усилить оное. Средства для этого найдутся. Эх, ещё бы при встрече с остальными «родственниками» в лужу не сесть! Надеюсь, что всё обойдётся.
Глава 5
Папская область, Рим, июль 1492 года
Сложная личная жизнь была у кардинала Родриго Борджиа! Большое количество детей от разных женщин, пусть даже все они были им признаны, а не являлись бастардами. Собственно, постоянно меняющиеся любовницы, лишь малая часть из которых задерживалась на сколь-либо долгое время. Лишь Ваноцца ди Катанеи, родившая своему постоянному любовнику аж четырёх детей, трёх мальчиков и девочку, сумела остаться рядом с любвеобильным каталонцем на долгие годы. Более того, даже когда красота Ваноццы стала увядать из-за возраста, связь её с Родриго Борджиа ничуть не ослабла, разве что стала несколько иной. Эта женщина мудро закрывала глаза на любовниц, оставаясь близкой подругой Родриго Борджиа и матерью его четверых детей.
А о Ваноцце Родриго заботился… Огромный дом-дворец, окружённый охраной из верных лично вице-канцлеру каталонцев. Охрана в Риме всегда была не лишней, особенно учитывая огромное количество разбойничьих шаек в окрестностях и непрекращающуюся вражду семей, среди которых Колонна и Орсини были лишь самыми могущественными, но точно не единственными.
Моя встреча с «семьёй» потребовала немалых усилий в плане актёрского мастерства. Хвала богам, что имелась память, позволявшая не попадать в идиотские ситуации и говорить именно то, что ожидали бы от настоящего Чезаре. Чувствовалось, что мать свою он действительно любил, равно как и сестру. Хуана, мягко сказать, недолюбливал, но не только из-за причины, что его обделили возможностью строить карьеру вне церкви, но и вследствие того, что второй сын Ваноццы ди Катанеи, уступавший возрастом Чезаре всего год, был тем ещё фруктом. Капризный, склочный, мнящий, что все ему чем-то сильно обязаны. Видел я таких, неоднократно в своём родном времени. Типичнейший мальчик-мажор, привыкший, что подаваемые ему на тарелочке с золотой каёмочкой жизненные блага есть нечто само собой разумеющееся. Естественным душевным порывом, с некоторым трудом сдержанным, было желание отвесить ему хорошую такую, затрещину. Чувствуется, что этот гадёныш будет лишь набирать обороты, пока не придёт к естественному финалу… Ведь нож в спине – это естественно для подобных, хм, персонажей.
Зато Лукреция – совершенно иное дело. Достигшая пока всего двенадцати лет, девочка-подросток умела очаровывать как только-только распускающейся красотой, так и своим характером. Любознательность, активность, постоянное желание крутиться вокруг так интересных ей взрослых дел. Она словно стремилась как можно быстрее проскользнуть во взрослую жизнь, пока не понимая, что там не всё так хорошо, как могло казаться. Особенно здесь. Особенно в семье Борджиа, где возможности были равномерно перемешаны с серьёзными опасностями.
Что до младшего, Джоффре, то тут нельзя было сказать ничего особенного. Не гений, но и не бездарь. Обычный подросток со своими мелкими тараканами в голове, довольно спокойным характером и несколько флегматичным отношением к окружающему миру. Отрицательных эмоций не вызывал, да и вообще порой мог просто подойти поговорить, задавая интересные ему вопросы о других городах Италии, о необычном оружии и интересных людях, с которыми я успел повстречаться. Нормальные такие интересы, для пацана одиннадцати лет.
Вот и сейчас я сидел себе в тени выстроенной в саду беседки и занимался тем, что одновременно пытался воссоздать по памяти схему обычного кремневого пистолета и играть в шахматы с Лукрецией, которая последние дни хвостиком таскалась за своим, хм, старшим братом. К слову сказать, ум у неё на подобные игры был вполне заточен, особенно поддаваться не приходилось, чтобы сохранять у той интерес к игре.
– Не увлекайся тем, чтобы «съесть» у противника побольше фигур, - напомнил я этой ещё очень юной, но всё же девушке. – Иногда тебе могут подсунуть фигуру в жертву, чтобы получить выигрыш не в количестве, а в качестве. Расположение фигур на доске, выигрыш темпа развития, отвлечение внимания и создание видимости слабости, наконец.
– Как в жизни?
– Точно так, Лукреция, - улыбнулся я, протянув руку и убрав с её лба выбившуюся из причёски прядь волос. - Весь мир – большая игра. И главное тут не быть фигурой, как большинство людей. Фигуры, независимо от того, пожертвуют ими для победы или нет – остаются всего лишь фигурами, чьим мнением так и не поинтересуются. А потом всех, победивших и проигравших, смахнут с доски в коробку. Остаются только игроки, сестрёнка. Согласись, что лучше двигать фигуры, чем когда двигают тебя, не спрашивая твоего согласия.
