Решился де Ла Тремуйль, как тот, чьё слово было наиболее весомо, с какой стороны ни посмотри.
— Ваше Величество, республики Флоренция больше нет, есть великое герцогство Флорентийское. И теперь там правит герцог Пьеро I Медичи, восставать против которого… некому. Соперники дома Медичи и тем более враги либо мертвы, либо брошены в тюрьмы, либо объявлено об их изгнании за пределы герцогства. Савонарола обличен понтификом как ересиарх, он сам и его последователи отлучены от церкви эдиктом Папы Александра VI.
— Мне это известно, Луи, — поморщился король. — Дальше…
— Прошу прощения, но это необходимо, — склонился в поклоне сеньор Амбуаза и главнокомандующий. — Пьеро Медичи конфисковал почти всё имущество изгнанных из Флоренции и тем более арестованных, а среди них были и банкиры, лишь немного уступающие по богатству роду властителей Флоренции. Конечно, Медичи добрались не до всего, лишь до того, что находилось во Флоренции и в Папской области, но и это укрепило их финансы.
И всем понятно, что сами Медичи на такое не пошли бы, только при явной, открытой поддержке Рима.
В ответ на эти слова д’Обиньи Ла Тремуйль расхохотался, правда, быстро подавил смех, сейчас несколько неуместный.
— Кардинал Борджиа и шесть сотен наёмников Борджиа во Флоренции. Куда ужтут действовать более открыто! И взятый штурмом монастырь доминиканцев, в котором стены пробиты пулями, а кровь с пола оставшимся живыми и не в цепях монахам ещё долго отмывать пришлось. Чего тут говорить о захваченных домах семейств Уццано и Ручеллаи, которые… не вняли предложениям договориться мирно. Зато другие, видя участь несговорчивых собратьев, стали очень покладистыми, соглашаясь почти на все условия… капитуляции.
— Я понял, что сама Флоренция склонилась перед Медичи, — недовольно проскрипел король. — А что Пиза, Ливорно? Может хоть там остались силы, которые можно будет в нужный нам момент заставить поднять восстание за возвращение республиканского правления? Или просто отколоться от этого нового герцогства.
— Борджиа знают, какой ложкой мешать дерьмо. Что старый, что молодой. Прошу прощения, Ваше Величество, — осёкся было Жильбер де Монпансье, но видя, что короля нормально воспринял грубость, продолжил. — У недовольных нет «голов», а руки сами по себе мало что могут. И золотой дождь, который пролился на головы простых людей, он добавил Медичи народной любви. Легко расплачиваться тем золотом, которое взято из чужого кармана. Его не так жалко.
— Флоренция потеряна и теперь стала преградой на пути в Неаполь, — отчеканил Тремуйль. — С Пьеро I говорить не о чем, он будет слушать то, что говорят ему советники из Рима, давшие Медичи то, чего они так долго добивались. Корону Флоренции. О короне…
— Да, Луи.
— Скоро Папа Александр VI коронует первого герцога Флорентийского в Риме, в торжественной обстановке. Приглашены все государи и знатные сеньоры Италии, про послов тоже не забыли. Это первый триумф Борджиа.
— А избрание Родриго Борджиа папой Римским?
— Это не совсем то, — улыбнулся де Ла Тремуйль, отвечая на вопрос своего короля. — Взошедший на Святой Престол не всегда может получить настоящую власть — такую, чтобы действовать самому, собственными силами, не опираясь на волю других. Борджиа выиграли Флоренцию самостоятельно, им никто не помогал. Отныне Медичи им обязаны и ещё долгие годы не осмелятся предать тех, кто дал им корону. Она слишком новая, слишком хрупкая, может слететь с головы Пьеро и даже одного из его сыновей от дуновения ветра. Нужны те, кто удержат её своим словом и поступками. Слово — Папа Александр VI. Дела… Тут лучше вспомнить его сына, Чезаре, от кардинала в нём лишь сутана и перстень.
Карл VIII понимал, что хочет сказать его верный генерал. Где были Борджиа, туда же тихими, неслышными шагами прокрадывалась смерть. И если нынешний понтифик ещё пытался это как-то скрывать, то его сын напротив, выставлял сию связь напоказ, тем самым ещё сильнее пугая как уже состоявшихся врагов, так и других, кто мог ими стать в будущем. Этакое предостережение, нависающая над головами угроза. Король вздрогнул от ощущения, будто по спине провели куском льда. Такие мысли ему настолько не понравились, что он предпочёл отбросить их в самый дальний угол, да ещё и придавить как следует, чтобы не вернулись. Нет, не ему, монарху великой страны, опасаться какого-то кардинала, за которым ни армии, ни земель в достаточном количестве.
— Это не именит моего решения о походе на Неаполь, — с несокрушимой уверенностью в голосе произнёс король. — У всех этих итальянских государей и самого Папы Римского будет только один выбор — склониться или потерять всё.
— Мы полностью поддерживаем Ваше Величество, но рассчитывать на лёгкую прогулку не стоит.
— Лучше начать поход уже летом, самое позднее в начале осени, — вторил Монпансье Ла Тремуйлю. — Важно, чтобы наш миланский друг не передумал. Он способен менять свои решения слишком часто.
— Он хочет не просто стоять за троном и править, а ещё и сидеть на нём, с герцогской короной на голове, — хмыкнул Карл VIII. — Неожиданно, но восхождение Пьеро I Медичи на престол Флоренции не только помешало, но и помогло. Лодовико, как охотничий пёс, почуял «запах» желанной ему дичи. И он написал мне… Я только сегодня прочитал это послание. Сфорца подтверждает наши договорённости и предупреждает, что его племянник совсем плохо выглядит, наверное, скрытая болезнь подтачивает его силы незаметно для окружающих.
Советники монарха понимающе переглянулись. Если итальянец начинает в таких словах сокрушаться о здоровье кого-либо, значит он или уже отравил его или готовится это сделать. Яды — вот один из важнейших инструментов итальянской политики, от них там умирают как бы не чаще, чем от топора палача или в петле.
— Он избавится от племянника незадолго до того, как наша армия войдёт в Миланское герцогство, — озвучил д’Обиньи то, что уже витало в воздухе. — И использует нас как защиту от родственников жены покойного.
Капитан шотландской гвардии счёл лишним упоминать всем известный факт о родстве Изабеллы Арагонской с королём Неаполя. Она, что ни говори, приходилась ему родной внучкой, а значит действительно могла рассчитывать на поддержку. Активную, подкреплённую не словами, но неаполитанским войском, которое было довольно сильным, способным доставить неприятности..
— Или она умрёт вслед за мужем.
— Сразу? — поморщился де Монпансье. — Дорогой Луи, это слишком даже для Лодовико, его не поймёт даже часть сторонников, не говоря об иных. Нет, Изабеллу он не тронет, в отличие от мужа. Меня больше интересует другое — что будем делать после того, как войдём в Милан? Модена и тем более Лукка не препятствия, мы пройдём сквозь них так же легко, как раскалённый нож сквозь масло. Но Флоренция и особенно Папская область, преграждающие путь к Неаполю — тут нужно подумать. Обстановка изменилась и значительно.
— Если армии Флоренции, Папской области и Неаполя объединятся, они могут стать опасными. Не для победы, но для понесённых нами потерь, — не стал увиливать Ла Тремуйль. — Но Его Величество в мудрости своей предпочёл заранее заручиться поддержкой и внутри Рима. Не зря же кардинал делла Ровере вот уже не первый день является дорогим и почётным гостем Франции.
