— Кое-чем порадую, но не во всём, — слегка покривился д’Ортес. — Малые владения, такие как Салуццо, Монферрат, Асти, они готовы на всё, только бы их не трогали. Дадут провиант, часть солдат, да что угодно. Генуя сейчас подвластна Сфорца, а значит поддержит Милан во всём. Эрколе д’Эсте, герцог Феррары и Модены, не станет воевать против Милана, жена герцога Лодовико — его дочь. Но против Рима он выступить не захочет, будет изворачиваться, пытаясь угодить и нам, и Александру VI.
— Ему придётся склониться и выполнить требования.
— Это будет хорошо, Ваша Светлость, — не стал спорить с маршалом шевалье. — Герцогство Мантуя кинется за защитой к Венеции, а она нейтральна, Его Величество, по вашим же словам, договорился с республикой.
— Хорошо, оставим Мантую. Флоренция! Не зря же король возился с этим монахом Савонаролой.
Брезгливость. Вот то чувство, которое бесноватый проповедник вызывал у всех троих. Но вместе с тем и понимание, что он полезен, если есть намерения расколоть новообразованное герцогство изнутри. Да и в других местах его проповеди продолжали оставаться популярными. Потому д’Ортес и процедил:
— Рядом с герцогом Пьеро I по меньшей мере двое советников из числа людей Борджиа. Они советуют, помогая ему привлечь на свою сторону как можно большее число флорентийцев, в том числе из простого народа. Теперь банк Медичи славится самым низким процентом по займам… для избранных, в число которых попали все флорентийцы. Медичи засыпают золотом очаги недовольства. И усиливают армию.
— Не успеют. Осталось недолго.
— Хорошо бы, Ваша Светлость. Но вот Пиза… Там много недовольных, желающих отделения от Флоренции и восстановления своей республики. Пообещав им это, можно использовать. И Савонарола. Не в самой Флоренции, но в других городах герцогства.
Маршал кивнул, соглашаясь со словами шевалье. Это значило, что прозвучавшее будет использовано, причём непременно. А д’ Ортес ещё не закончил.
— Зато Сиенская республика не станет помехой. Правитель, Пандольфо Петруччи, ненавидим многими, его подозревают в том, что он хочет последовать примеру Медичи. А он слишком возгордился и считает, что ему не нужны союзники. В Риме тоже.
— Радующее известие. Теперь… сам Рим?
— Скорее то, что вокруг него, все папские владения, в большинстве которых сидят непокорные ему вассалы. Орсини, Колонна, Сфорца… Они смолчали, когда уничтожали влияние делла Ровере. Колонна и Орсини были слишком заняты дележом должности римского префекта, Сфорца смотрели в сторону Милана, не совсем понимая, что делать. Остальные, менее значимые, не осмелились подать голос. Но все они склонятся перед короной Франции, в том нет никаких сомнений. Их общий противник — Александр VI из рода Борджиа.
— Которого мы не можем ни сместить, ни даже серьёзно угрожать, пугая смещением.
Маршал де Ла Тремуйль понимал причины, стоящие за сказанными им словами, но от этого было не сильно легче. Король Карл VIII не раз и не два повторял об этих самых причинах — весомых таких, которые игнорировать не получается. Понтификату Александра VI и года не было, но вот событий за это время произошло немало. И бог бы с ними, с событиями как таковыми, но почти все укрепляли его положение. Этого каталонца целиком и полностью поддерживали сначала Кастилия с Арагоном, а затем и присоединившаяся к ним в этом Португалия. Причин хватало. Тут и назначение немалого числа испанских кардиналов, и обещание одобрять разного рода начинания монархов. Самое явное подтверждение — булла «О Новом Свете», которая по сути делила заокеанские земли между этими странами и… самим Святым Престолом. Теперь что Кастилия с Арагоном, что Португалия были кровно заинтересованы в том, чтобы на Святом Престоле оставался именно Родриго Борджиа. А с монаршей четы станется и войско отправить в поддержку, если Папа Римский их об этом сильно попросит. Нехорошо… для Франции.
Были и иные резоны. Смещать понтифика, который не просто издал буллу «Об изничтожении оспы», но к созданию средства защиты от которой имел самое прямое отношение… этого бы не понял никто. Никто из тех, кто имел власть и понимал, что теперь он сам и его семья могут вздохнуть спокойно, избавившись от нависающей смертельной угрозы. А тут ещё и третья из важных булл, созданных Александром VI за неполный год — та самая, «О подготовке к Крестовому походу». Свергать Пару Римского, «разгромившего» оспу, этот «бич гнева господня» и собирающегося через какое-то время громить нечестивых магометан — значило во всеуслышанье объявить себя в лучшем случае… не совсем добрым христианином, а то и не христианином вообще. На риск такого исхода король Франции пойти ну никак не мог. Оттого всерьёз загрустил, не зная, как бы вывернуться из столь необычной для себя ситуации, когда война нужна, а добраться до мест сражений крайне сложно. Ведь понятно было, что Александр VI не пропустит через свои земли недружественную армию.
Выход всё же был найден. Точнее подсказан самим Ла Тремуйлем и Жильбером де Бурбон-Монпансье, дальним, но родственником короля. Папа Римский объявил о подготовке Крестового Похода? Вот король Франции Карл VIII и собирается его начать, не желая, чтобы сам понтифик находился «на острие копья», которое ударит по магометанам. А зачем через земли Святого Престола? Из Портов Неаполя удобнее всего отплывать кораблям, которые… тоже отправляются сначала туда, а уже потом в некогда бывшие озаренными светом христианства земли.
Разумеется сам король, его родственник, маршал де Ла Тремуйль и иные понимали, что всё это полная ерунда, но хоть какие-то приличия соблюдались. Понимали все и то, что сам Александр VI, его сын Чезаре и другие верные Борджиа вассалы и не подумают пускать на свои земли войска короля Карла VIII. Значит будут битвы, победа в которых хоть и ожидалась, но не простые. Только добивать армию Борджиа не представлялось возможным. Почему? Рим по умолчанию объявлялся «землёй недоступности». Увы, но стоило прозвучать хоть одному пушечному выстрелу в сторону его стен, и всем умным людям было понятно, что после этого начнётся. Самый лучший вариант — требование Кастилии с Арагоном и присоединившейся к ним Португалии немедленно прекратить богонеугодные дела. И придётся прекратить. Более того, откупаться как от них, так и от самого Александра VI, чтобы тот «не держал зла за недостойные христианина деяния».
— Борджиа связали Его Величеству руки в политике, — вздохнул де Граммон. — Если королевская армия не сможет и близко подступить к Риму, тогда как мы сможем не опасаться удара в спину, когда двинемся к Неаполю?
— Придётся договариваться, граф, — скривился маршал. — Его Величество уже успел подумать о том, как обезопасить свою армию при наступлении на Неаполь. Но сперва требуется разгромить вражеские армии и лишь потом думать о переговорах с понтификом.
Этими словами он давал понять советникам, что есть вещи, которые как были, так и останутся вне их круга знаний. Не то у обоих положением, чтобы быть допущенными в святая святых французской политики. Сами д’Ортес и де Граммон принимали это как должное, даже не пытаясь допытываться. К сожалению, уверенность в словах де Ла Тремуйля была во многом напускной. Сам он не испытывал уверенности в том, что с Борджиа удастся договориться… на тех условиях, которые примерно обрисовал Карл VIII. Придётся либо предложить им куда больше, чем желал король, либо постоянно находиться в ожидании удара с тыла. Рим большой город, за его стенами легко спрячется целая армия, готовая в любой момент вылезти за пределы каменной раковины и стать огромной проблемой.
