— Именно сейчас?
— А когда же ещё? — откликнулся я вопросом на вопрос. — Объявление о намерениях организовать новый Крестовый поход. Булла «О Новом Свете», где прямо указывается на то, что Рим будет решать, какие именно Ордена будут нести его знамёна за океан. Ну не нынешние же, право слово, все они либо враждебны нам, либо далеки от нужд семьи Борджиа.
— Первый год и столько булл…
— Так ведь все по делу, точнее по делам. Важным!
Собравшимся особенно разъяснять не стоило. Все понимали, какая следующая булла будет оглашена Папой Александром VI и какой эдикт будет ей предшествовать. Равно как осознавали и то, какую бурю эмоций и какие гневные вопли у многих недоброжелателей это решение вызовет.
— И тут, как я вижу, сидят будущие три магистра и один великий магистр возрождаемого ордена, — произнося эти слова, Родриго Борджиа смотрел последовательно на Мигеля, Ратилли, Эспинозу… и меня. — Завтра я подготовлю как буллу, так и речь, вдохновляющую войска на битву с врагами Рима и рода Борджиа.
— Никколо Орсини ди Питильяно, — внезапно произнесла Бьянка. — Он поймёт, что стал никем, что при нём остался лишь звонкий титул, но не власть. И Фабрицио Колонна, новый префект Рима. Пауки договорятся за пару дней.
— Не только они, а стоящие за ними рода, — уточнил Хуан де Борджиа-Льянсоль. — Внутри Рима появляются сразу два врага, действующих совместно.
Грозно звучит, да только вот возможности теперь у римского префекта куда скромнее, когда он лишился главного — контроля над городской стражей, которую переключил на себя понтифик. Ну не на себя лично, а на командующего гарнизоном, который не зависел ни от Гонфалоньера Церкви, ни даже от префекта. Они могли давать ему лишь советы, а вот отвечал он исключительно перед викарием Христа.
Кто это был? Федерико де Бальса, каталонец из числа не особо знатного и совсем не богатого рода, зато видевший в семействе Борджиа тех, кто может вознести из бедности и безвестности к вершинам. Его «отец» подобрал лично под себя, но предоставил возможность проверить этого самого Федерико со всех сторон, дабы убедиться в его верности нам. Борджиа. Результаты проверки были… удовлетворительными. «Голодный», преданный, в меру инициативный и абсолютно послушный.
— Если только Колонна или Орсини попытаются сделать хоть что-то… Отдавай приказ Федерико, отец. Да и Рикотто прибудет в Рим в ближайшие дни. Оставшихся в городе сил хватит как для обороны, так и для внушения страха божьего любым врагам из числа внутренних.
— Я верю и в наши силы, и в то, что Господь нас не оставит, — возвёл глаза к потолку Родриго Борджиа. И почти сразу же, отбросив в сторону отсылки к высшим силам. Перешёл к делам более приземлённым. — А теперь поговорим о возрождаемом Ордене ещё раз. Что будет из прежнего, о чём лучше забыть.
— Но…
— Да, Мигель, я знаю, что ты об этом много раз говорил с моим сыном, — лёгким взмахом руки понтифик заставил Корелью замолчать ещё до того, как сам начал говорить. — Это важно, нельзя упустить даже кажущееся мелочами, враги готовы обернуть против нас любую обмолвку. Слишком многим не понравится, когда Орден восстанет, словно из пепла. Да и не «словно», ведь последнего великого магистра сожгли на костре! Поэтому сейчас Хуан возьмёт лист бумаги, перо и чернильницу, после чего будем работать. Раньше вечера никто отсюда не выйдет.
Добрый понтифик, очень добрый. Вместе с тем я даже не пытаюсь ему возражать, он прав во многом, почти во всём. Чересчур большими возможностями обладал уничтоженный Орден, слишком на многие земли имел право претендовать. И при имеющемся желании мог поплёвывать на чьи угодно приказы, за исключением отдающихся из Рима. Да и то… последние можно было толковать довольно широко. Собственно, именно из-за набранной силы Орден того, слили, тогдашние понтифики и король Франции откровенно испугались той силы, которая образовалась в Европе, и это даже учитывая тот факт, что часть территорий орденцы утратили. Тоже, кстати, не самая кристально-чистая история. Могли бы и помочь, вот только не помогли.
Ладно, покопаться в делах минувших веков я ещё не раз успею. А пока предстоит серьёзно поработать над теми самыми мелочами, в которых порой и таится дьявол. Вреда от этого точно не будет, а вот польза весьма вероятна.
* * *
Мозговой штурм, как его ни назови — штука хорошая. Только вот спать после него хочется, ну просто мама не горюй! Оттого я и проснулся не утром, а уже днём, зато выдрыхся от души и даже «грелок» под бок не потребовалось, не до них. Результат откровенно радовал, ведь удалось, как мне кажется, избавиться от большинства «подводных камней», которые могли вызвать неуместное сейчас раздражение не только у связки Кастилия-Арагон и Португалии, но и у Венеции с Неаполем.
День был… свободным. Почти, ведь «отец» собирался поработать над текстом буллы как следует его отточив, ну а я не собирался изматывать себя сверх меры, силы ещё ой как понадобятся. Вот и получилось, что неожиданным образом удалось даже прогуляться по террасе, не встретив никого из числа тех, кто мог либо очередным делом озадачить, либо просто начать вынос мозга. Последнее относилось к Лукреции, чрезвычайно воодушевившейся после того, как ей удалось сбросить с себя груз нежеланной свадьбы.
Я стоял себе, наслаждался свежим воздухом, лёгким ветром, видом на Вечный Город… и заметил очередного своего родственника далеко не сразу. Хотя можно ли было назвать Санчу, принцессу Неаполитанскую, родственницей? Спорный такой вопрос, учитывая факт, что она была покамест лишь помолвлена с Джоффре. Была она, конечно, не в одиночестве, в сопровождении парочки синьор заметно постарше, наверняка приставленных следить за её поведением может принцем Альфонсо, а может уже и самим Родриго Борджиа. Кто-то знает, но точно не я. В такие вот дела предпочитал без крайней нужды не лезть, и так порой голова пухнет.
— Принцесса Санча, — искренняя и доброжелательная улыбка. Мне не жалко, а юной девушке должно быть приятно.
— Ваше Высокопреосвященство…
Приближается и, несмотря на отсутствие у меня сутаны, целует руку с кардинальским перстнем. Необычное ощущение, никак не могу к этому привыкнуть. Как ни крути, а я продукт совершенно иного времени, в котором руку целуют только женщине, а облобызание длани разных видных религиозных персон есть дело сугубо добровольное и многими просто игнорируемое. Здесь же ситуация совсем иная. Ничего… подобное действо со стороны прекрасной половины человечества меня хоть и удивляет и местами смущает, но неприятным его не назвать. В отличие от подобного же явления с мужской стороны. Слава богам, что хоть моё окружение от подобного отучено однозначно! Усвоили, что прикладывание к руке Чезаре Борджиа — это надежнейший способ привести конкретную кардинальскую персону в отвратительное расположение духа.
Посмотрев в сторону двух синьор-сопроводительниц неаполитанской принцессы, я отстраняющее махнул рукой и те, даже без слов поняв пожелание, почти беззвучно скользнули в сторону. Вот и хорошо, не люблю посторонние уши.
