Само собой, размещалась она заметно пониже уровня земли, но вентиляция присутствовала. Без неё никак, особенно если учитывать всю ту химию, которая там находилась и производилась. Эксперименты, мать их! В моей голове были теоретические и практические знания родом из далёкого будущего, но вот воспроизвести их на местной элементной базе было той ещё задачей. Ведь изначально тут даже спирт как таковой привычным для меня образом не использовался! Мрак да и только.
Охрана. Она присутствовала близ моей лаборатории постоянно и готова была остановить любого, кто проявил бы неуместное любопытство. Доступ внутрь имел крайне ограниченный круг лиц, которых можно было по пальцам пересчитать. Секретность, однако, без неё нельзя, а то растащат все секреты по закоулкам Рима, а там и распродадут. Нет уж, такого «счастья» мне и даром не надобно.
— Всё спокойно? — спросил я у трио солдат, охранявших лабораторию.
— Спокойно, Ваше Высокопреосвященство, — вытянулся Романо, один из бойцов бывшей кондотты Раталли. — Только внутри этот германец, Гортенхельц.
Это нормально. Мы с Моранцей туда пройдём, возможно надолго.
Сказано было для тех, кто нас сопровождал. Дескать, ждать необязательно, а если что, то одного из троицы здешних охранников в сопровождение возьмём. Это место, к слову сказать, расположенное неподалёку от моих покоев, пусть и значительно ниже, было одним из тех, которые являлись совсем уж защищёнными даже по меркам замка Святого Ангела.
Скрипнула, открываясь, окованная железом дверь, открывая мне доступ в собственную лабораторию. Пропускать Бьянку вперёд… бесполезно. Она всеми силами показывала и доказывала всем вокруг, что боец, телохранитель, помощник в разного рода делах, но уж точно не «слабая женщина». Следовательно, могла лишь «разведывать путь», «прокладывать дорогу» и всё в этом духе. А тут никаких угроз и быть не могло.
— Господин Чезаре, я не ждал вас раньше вечера.
— Бывает. А я взял и появился тут, Вильгельм, — ответил я человеку, находящемуся в лаборатории, Вильгельму фон Гортенхельцу. — И как видишь, не один.
— Синьор… Моранца, — германец улыбнулся, великолепно зная о половой принадлежности сопутствующей мне личности, но не озвучивающий её из чувства такта. — Не забудьте закрыть дверь и засов задвинуть. А вас, господин Чезаре, я попрошу подойти и посмотреть на записи, которые мне доставили из известного нам всем места. О, это копии, не оригинал, я понимаю необходимость осторожности.
Ещё бы он не понимал! Это место было хоть и лабораторией, но не той, само нахождение в которой было бы опасным. Для особо рискованных опытов имелось совсем иное место и находились там совсем другие люди, случись с которыми беда, было бы… не так печально.
Вообще же мне сильно повезло, когда пару месяцев назад обнаружил этого вот фон Гортенхельца, бежавшего из Майнца, что в Священной Римской империи по причинам обвинения в богомерзкой алхимии, колдовстве и надругательстве над трупами. Переводя с мракобесного сленга на нормальный язык, дело было в том, что Вильгельм исследовал трупы — как свежие, так и в разных стадиях разложения — ставил различные алхимические опыты с целью получить в том числе и мифический философский камень. А ещё не особенно то собирался торчать в церкви на службах и соблюдать посты. Всё это сначала подмечали, потом угрожали, маскируя угрозы под «отеческие увещевания», ну а потом собрались тащить сначала в застенки, а потом, вестимо, на костёр. Только немец был не дурак и быстро смазал пятки салом в направлении куда подальше.
Правда и тут занимался тем же самым, вызывая повышенную возбудимость фанатиков. Их, увы, в это время везде было в избытке. Однако именно увязший по уши в «колдовстве» и алхимии, с напрочь убитой репутацией человек мне и требовался. Такому бежать от покровителя резона нет, если только нормально с ним себя вести, а не хаметь, как это делали некоторые не слишком умные люди. В общем, после того как объект был изучен и признан пригодным для вербовки, оставалось заявиться в сопровождении нескольких солдат и сделать предложение, от которого очень сложно отказаться. Нет, ну а что? Работать под «крышей» кардинала и сына самого Папы Римского — при таком раскладе даже самые яростные недоброжелатели засунут язык в жопу и будут лишь жа-алобно так пофыркивать.
А уж потом Вильгельм и себе подручных находил, правда, каждого из оных согласовывал со мной. Критерии же отбора были не то чтобы очень жёсткие, но жёсткие разумно. Откровенная шушера не требовалась, безумцы тем паче, равно как и религиозно озабоченные. Я нуждался в тех, кто мог нормально воспринимать новые подходы к науке, не крестясь поминутно и не объявляя знания «дьявольскими кознями». Для этого больше всего подходили те самые алхимики, которые и без того одной своей принадлежностью к сей «социальной группе» ставили себя на грань, а порой и за грань местных законов. И уж чего-чего, а излишней религиозности там сроду не водилось. Ведь какая была основная цель алхимиков? Получение философского камня, который, как всем известно, должен быть даровать два результата: золото из свинца и напиток бессмертия. Бессмертие же, полученное для тела, оно фундаментально противоречило церковной идеологии. Получалось, что алхимики почти все уже по одной своей сути проходили тест на здравомыслие и отсутствие мракобесия..
Работа с Гортенхельцем… сложилась. Почуяв, что я не сынок влиятельного папы, а более чем понимаю в научных делах, немец, получивший роскошную лабораторию, шикарное по его меркам финансирование и возможность творить, окончательно перестал задирать нос и впрягся в работу. И его совершенно не заботило то, что направление творчества указывалось исключительно мной.
Медицина! Вот что было важнее всего прочего. Меня ни разу не прельщало загнуться от какой-нибудь плёвой по меркам моего времени болячки, тут представляющей собой воистину смертельную угрозу. И самыми первоочередными задачами, которые следовало решить, и можно было это сделать в довольно краткие сроки, являлись: отсутствие дезинфекции при лечении ран и особенно проведении операций, отсутствие нормальных болеутоляющих и наркоза, а также вакцинация против оспы. Вот этим я и озаботился за прошедшее время.
Наркоз? А что тут изобретать велосипед, если материал не просто есть, но и применяется, пусть и не так, как оно требуется. Это, если что, про опий, который и в это время любили курить ловцы кайфа, выжигающие себе мозги сей ядрёной отравой. Разумеется, никаких инъекций, пока на такое замахиваться не стоило, но вот соорудить спиртовой раствор опийной настойки было более чем реально.
Соорудили, при этом заодно составив таблицу расчёта дозировки, исходя из массы тела пациента и конкретных случаев. Более того, не раз успели проверить, погружая в забытье тех, кто, будучи в сознании, вряд ли перенёс бы операцию, померев от банального болевого шока.
Про дезинфекцию инструментов, бинтов и рук проводящего лечение врача и говорить нечего — тут в принципе особых проблем возникнуть не могло. Ну, кроме косности человеческой и инерции мышления. Только дело в том, что пока это было лишь опытами, единичными случаями. Было несколько врачей в Риме, которым я просто приказал врачевать пациентов именно так и никак иначе. В противном случае каждого из эскулапов ожидали большие проблемы, причём каждого свои, по вполне реальным их прегрешениям, за которые могли и повесить. В общем, слушались как миленькие, используя кипячение бинтов с последующим хранением в запечатанной воском упаковке, тщательное мытьё рук перед работой и последующее протирание их спиртом, равно как и пациента в области раны. Что характерно, смертность и тем более осложнения у экспериментальных партий больных резко пошли на убыль.
