Помогало ли? Уж точно не молитвы, которых было слишком много. Врачи же… В последнее время всем стало очевидно, что лучшие доктора не во Франции, а в Италии, на землях Папской области. Не зря же именно оттуда пришло избавление от оспы, да и кое-что другое тоже из этих земель, непосредственно из Рима. Да и об истинном создателе новых целительных средств даже до Франции доходили слухи. Про средство от оспы и вовсе сомнений не было. Естественно, и сам Карл, и Анна, и вообще вся знать Франции не могли не обезопасить себя от смертельной угрозы, благо уже успели удостовериться в безопасности лекарства. Врач же, Генрих фон Шлоссберг, изначально прибывший в Париж, теперь частенько появлялся и в Амбуазе, наблюдая за здоровьем дофина. И делал это куда лучше, нежели другие, тем самым показывая, что известные и привычные средства, используемые врачами французскими, мало на что пригодны. Правда смотрели на него… с подозрением: как врачи, так и монахи. Особенно монахи, ведь доходили слухи, будто Шлоссберг, прибывший изначально аж из Богемии, там был замечен в использовании богомерзкой алхимии. Но пока это были лишь слухи, хотя… Самой Анне было всё равно, лишь бы результат имелся.
Где один врач, там и его помощники. Их Анна Бретонская особенно и запоминать не стремилась, да и менялись они порой. Велико же было её удивление, когда один из оных, проходя мимо, прошептал, прежде чем вложить в руку клочок бумаги: «От Его Святейшества, желающего видеть Бретань свободной».
Вздрогнув, герцогиня всё же нашла в себе силы промолчать. Подозревала ли она какую то хитрость со стороны своего мужа? Несомненно. Но надежда — явление особенное, человек цепляется за неё до последнего. Вот потому Анна выждала до того момента, когда могла остаться одна, без посторонних, лишь после этого развернув сложенную в очень маленький прямоугольник бумагу. И прочитанное не могло не заинтересовать ту, что мечтала о восстановлении независимости своей страны. Хотя в этом первом послании и не говорилось ни о чём, лишь была просьба о том, чтобы королева Франции и герцогиня Бретонская при следующем визите передавшего ей это послание нашла возможность поговорить с ним без присутствия посторонних. Единственное допускаемое исключение — Генрих фон Шлоссберг.
Так и произошло, причём спустя всего лишь три дня. Как бы печально это не прозвучало, но поводы вызвать врача к сыну были у Анны почти каждый день. А уж выгнать во время осмотра всех, включая служанок, кормилиц, даже охрану… на это власти Анны пока ещё хватало. И стоило ей задать первый вопрос «помощнику врача», как тот показал ей узкую полоску пергамента, на которой было на писано:
«Предъявитель сего действует по моему приказу, во имя Господа и во славу Святого Престола.
Александр VI»
Печать, подпись, сам почерк… Пусть Анна и не могла быть абсолютно уверенной, но с подобными вещами мало кто осмелится шутить. К тому же она без особенных сложностей могла найти в архивах мужа образец и печати понтифика, и его подписи. Нет, так шутить или пытаться ввести её в заблуждение было бы слишком опасно. Потому и прозвучали слова:
— Чего хочет Его Святейшество?
— Я уже сказал вам, Ваша Светлость, — усмехнулся посланник понтифика, обращаясь к ней так, чтобы показать, кем её хотят видеть в Риме. — Восстановления независимости Бретани, власть в которой принадлежит вам, но никак не Карлу Французскому.
— А вы сами…
— Не совсем доктор, хотя и в медицине кое-что понимаю. Пришлось, согласно приказу моего сюзерена, великого магистра Ордена Храма, Чезаре Борджиа, верного сына Его Святейшества. Рыцарь Ордена Диего де Фуэнтес, можете располагать мной, если это не идёт во вред нам, тамплиерам.
Анна Бретонская старалась держать руку на пульсе событий во всей Европе, поэтому откровением слова рыцаря — тамплиера для неё не стали. Зато известия о том, как именно проходила битва при Реджо-Эмилии… обрадовали герцогиню. Пусть армия её «любимого» мужа и не была разгромлена, но всё же понесла чувствительное поражение. Это значило, что «путешествие в Неаполь» не станет для Карла лёгкой и беззаботной прогулкой, обернувшись кровью, смертями, болезненными поражениями. Только вот она пока не понимала, какое отношение это имеет к независимости Бретани. Спросив, Анна Бретонская получила чёткий и уверенный ответ:
— Когда король Франции завязнет в Неаполе, как в болоте, и потеряет немалую часть армии, тогда Ваша Светлость сможет вырваться из Амбуаза в Ренн. Конечно же, предварительно подготовившись, собрав тех вассалов, которые готовы обнажить клинки во имя своей герцогини и свободы от Франции. А Борджиа вам обязательно помогут: деньгами, влиянием, военной силой, если понадобится.
— А вы сами…
— Я понимаю в медицине, вы же, хоть и здоровы, но можете притвориться, что не всё так хорошо, как есть на самом деле. От моих же снадобий вам будет гораздо лучше. Генрих предоставит все рекомендации касаемо моих врачебных знаний.
Фон Шлоссберг лишь кивнул, не произнося ни слова. Он вообще молчал, обратившись в живую статую, тем самым показывая своё подчинённое положение, что само по себе много значило.
Вот так и появился у Анны Бретонской личный врач, умеющий быстро и без сложностей справляться с мучившими королеву Франции головными болями. Врач скромный, почти незаметный, не стремящийся как-либо продвинуться при королевском дворе. Удобная такая ширма, скрывающая истинное положение дел.
И полетели письма в Бретань, но не от самой Анны, а от Жана де Риё, слово которого как бывшего командующего по-прежнему очень много значило в тех местах. Пока это были лишь осторожные намёки, да и то не всем, а лишь тем, в верности которых не сомневались как сам де Риё, так и Анна Бретонская.
Прошло не так много времени, но поступающие из Италии новости продолжали радовать Анну. Не те, которые удавалось получить как королеве, а иные, доставляемые через Диего Фуэнтеса. Для вассалов регентша Анна де Боже показывала, что всё идёт замечательно, что Карл VIII вынудил противостоящих ему Борджиа и Медичи оступить, дать проход через свои земли и склониться перед короной Франции. И даже сам Папа Александр VI возложил на его голову корону Неаполя, тем самым признав правомочность притязаний на королевство.
Только вот о понесённых потерях, более чем в два раза превышающих таковые у противника, сестра короля умолчала. Равно как и о том, что продвижение по землям Флоренции и Папской области было обставлено радом жёстких, очень жёстких условий. А побеждённые, как известно, условий не выдвигают. Что же до Неаполя… Прикрываясь лечебными процедурами и изгнав из комнаты всех-всех, Анна Бретонская слушала своего «врача», который действительно исцелял её одними словами, пусть даже не тело, а душу.
— Карл VIII уже занял Неаполь и сейчас ловит Альфонсо Трастамара. Тот хочет удрать на Сицилию, во владения Фердинанда Арагонского, но… Мы стараемся этому помешать. Пусть сначала подпишет отречение, как и его дети, и его брат.
— Зачем мне это знать?
— Потому что чем дольше ваш муж задержится в Неаполе, тем лучше. Будет время собрать всех ваших сторонников, к тому же подойдут наёмники из Уэльса и германских княжеств. Их оплату мы взяли на себя.
