Бьянка малость призадумалась, а потом произнесла лишь одно слово.
— Милан?
— Пусть сперва сами с ним возятся, ослабляют армию герцогства. Мавр явно не будет просто сидеть и смотреть, как северную часть его владений атакует не самый слабый противник. А мы своё взять успеем!
— Есть ещё Катарина Сфорца.
— Которая заберёт то, что останется от некогда большого и сильного герцогства. Ты же умная, ты понимаешь, что нам нужен более слабый и зависимый от Борджиа Милан. Вообще же ничего ещё не кончилось. Есть Неаполь с засевшими там французами. Восставшие города бывшей Пизанской республики и разъярённый Пьеро Медичи, пытающийся подавить бунты, но не имеющий для этого достаточно сил, пока немалую часть войск вынужден держать свободной из опасения перед миланцами и французами де Бурбон-Монпансье. Сами французы, наконец.
— Но у них будут свои проблемы. Большие!
— Я очень на это надеюсь, Бьянка. Если с Бретанью всё получится так, как задумано, у Карла Валуа появится столь сильная головная боль, что ему ещё долгое время будет не до нас. А пока… проведаем, пожалуй, герцога Мантуи. От разговора с ним всё равно никуда не деться, так что не стоит излишне затягивать.
Чтоб. Этой. Сволочи. Провалиться. Спустя пару часов эти четыре слова полностью характеризовали моё отношение как к Венецианской республике, так и к Франческо Гонзаго, который сейчас олицетворял собой это сильное, богатое, но чрезмерно паскудное государство. Что случилось, раз это вызвало у меня столь сильную эмоциональную реакцию? Герцог Мантуи, явно не по собственной инициативе, а по полученным понятно откуда приказам, раскрыл карты, изложив позицию республики касаемо дальнейшего хода войны. Но сначала… О, сначала он начал «за здравие», распинаясь в своих словах по поводу храбрости союзных войск и огромной добычи, которую удалось взять.
Так и было. Захваченный обоз дорогого стоил. Несмотря на то, что собственно золотых монет и ювелирки там по понятным причинам не было — этот особо ценный и компактный груз легко в седельных сумках держать или и вовсе в нательных поясах по примеру наёмников — оставшееся тоже являлось очень и очень дорогим. Золотые и серебряные изделия, ткани, выдержанные вина, пряности, произведения искусства, прочие пусть довольно габаритные, но ценные трофеи. Французы знали толк в грабежах, а потому составляющие обоз повозки были нагружены концентратом всего ценного, что только можно было выжать из королевства Неаполь. Плюс то, чем с нами «поделились» швейцарские наёмники, да и чисто боевые трофеи — оружие, доспехи, лошади и артиллерия — они тоже дорогого стоили.
Две трети обоза, а также изъятых у швейцарцев ценностей, как и было уговорено, отходили «венецианцам». Оставшаяся треть — это уже нам, то есть Борджиа. Что же касается артиллерии — ей я с венецианским войском делиться даже не собирался по понятной причине. И так их увлечённость грабежом привела к тому, что из вроде бы почти выстроенной ловушки выскользнуло куда больше врагов, чем можно было рассчитывать. Компенсация за жадность, если совсем честно выражаться. Самое интересное, что оба Гонзага даже пикнуть не пытались, явно не считая таким уж для себя важным чисто военные трофеем. А зря! В условиях стремительно меняющихся военных реалий для защиты любой крепости нужно будет иметь не малое количество орудий. Про штурм крепостей и для усиления армии во время обычных сражений я и вовсе упоминать не собираюсь, ибо совсем очевидно.
Даже по предварительным прикидкам добыча была огромна. Доставшейся на долю нашей части армии трети хватало… на многие требующие финансирования проекты. Особенно связанные с развитием новых технологий, которые сперва будут пожирать средства, но спустя некоторое время дадут огромную отдачу. А таковых проектов у меня… хватало. Про венецианцев я молчу — эти наверняка пустят свою часть, оставшуюся после выплат наёмникам, на развитие торговли, которая занимала их мысли более всего прочего. Тут уж каждому своё, как говорили древние.
Зато потом, после приятного вступления, Франческо Гонзага перешёл к иной теме, которая и вызвала у меня целую бурю эмоций, пусть и практически не проявившихся на лице. В отличие от «ближнего круга», особенно Мигеля и Бьянки, как более горячих по природе своей.
Начать с того, что Гонзага прямо заявил, что полученные им от дожа Венеции Агостино Барбариго приказы предусматривали исключительно вытеснение французских войск из Неаполя, Папской области и… Милана, поскольку к последнему с некоторых пор республика имела самый прямой интерес. Модена же с Луккой, не говоря уже про Савойю, Монферрат и Асти — о них пусть беспокоятся Борджиа… если сочтут нужным. И уж тем более он не собирается отправлять свои войска на земли республики Сиена, правитель которой Пандольфо Петруччи и раньше состоял в добрых отношениях с Венецией, а с недавних пор и вовсе заключил тесный торговый союз. О военном не было упомянуто, но зная повадки венецианцев, превыше прочего ставящих именно торговлю, можно было о многом догадываться.
Отдельного внимания заслуживало то, что о Флоренции и краем не было упомянуто. Дескать, а где это такое, что это такое вообще? Я не я и попа не моя! И вообще, с проблемами Пьеро Медичи пусть сам Медичи и разбирается. Зато как только будет решена проблема с откусыванием части миланских земель в пользу Венеции — войска республики готовы будут мало-мало помочь с выковыриванием французских гарнизонов из неаполитанских крепостей. Ну, если к этому времени испанцы или мы. Борджиа, сами с этой мелкой занозой не сумеем разобраться.
Венецианская верхушка решила даже не половить рыбку в мутной воде, а снять пенку с дерьма! Делали они это явно умело, с фантазией, с большим для себя прибытком. Получить большой куш с «золотого обоза», затем наверняка содрать немалые преференции с правителя Сиены и иных представителей тамошней элиты за защиту от «злобных Борджиа». Хитро, расчётливо… выгодно. Заодно венецианцы рассчитывали сохранить баланс сил, при котором и Франция не получала большого преимущества, но в то же время и мы не получали максимума, на который теоретически могли бы рассчитывать.
К сожалению, излишняя хитрость перерастает в хитрожопость — а это совершенно разные понятия. Ведь именно хитрожопость частенько выходит боком тем, кто на неё рассчитывает. Особенно если попавшие под неё обладают не только мстительностью, но и хорошей памятью, а также знанием слабых мест проявившего неожиданное коварство союзника.
Стоп! А что если венецианцы решили забросить удочку ещё в одну гниловатую ёмкость в надежде и там поживиться в меру сил и возможностей? Будучи с давних пор лишённым иллюзий относительно природы человеческой, я вежливо и с доброжелательной — конечно же, совершенно фальшивой — улыбкой, поинтересовался у герцога Мантуи:
— Может мне получиться убедить вас, Франческо, выделить часть своих войск для помощи бунтовщикам, доставляющим неприятности герцогу Флорентийскому? Там и известный всей Италии Савонарола появился, а он, как всем известно, давно уже при дворе короля Карла Валуа скрывался, а и в Неаполь его не просто так притащили.
— ВОССТАВШИЕ за восстановление своей республики жители Ливорно, Пизы и других городов уже получили поддержку Сиенской республики, — совсем уж елейно улыбнулся в ответ герцог. — Венеция с пониманием относится к желанию пизанцев получить то, что они имели раньше. Что же до Савонаролы…
