Очутившись в своей комнате, Давитта наконец смогла расслабиться. Она снимала платье, с тоской понимая, что свадебный наряд маменьки опозорен, и она, Давитта, никогда больше не сможет надеть его.
Вошла Виолетта.
— Не расстраивайся так, — примирительно произнесла она. — Я понимаю, что ты испугалась, но поверь, когда ты получишь от маркиза чек, ты будешь благодарна мне.
— Я… я не возьму этих денег, — тихо сказала Давитта.
— Не будь дурой! — оборвала ее Виолетта. — Ты не хуже меня знаешь, что у тебя нет выхода — разве что принять предложение, которое вот-вот сделает тебе Берти.
У Давитты прервалось дыхание.
— Я не слепая, — продолжала Виолетта, — и прекрасно вижу, как он смотрит на тебя, хоть пока и молчит.
Давитта надеялась, что на ее лице не отразилось облегчение, которое она испытала при этих словах.
— Мне не то чтобы очень жаль терять его, — говорила Виолетта, — в конце концов, мало ли поклонников вокруг?
Но я знаю Берти — ты вскорости надоешь ему, когда он получит то, чего хочет.
Давитта уже слышала эти слова. Дженни убила себя и ребенка потому, что волынщик не мог на ней жениться.
— Как ты можешь быть с ним так дружелюбна, Виолетта… он ведь женат!
— А я и не жду, что Берта или кто-нибудь из его компании женится на мне, — рассмеялась Виолетта. — Мне с ним весело, он щедро платит за платья и меха — чего же еще?
Конечно, есть и такие, как Вилли, благослови Боже его чистую душу, но у них обычно нет и двух пенсов в кармане.
— Но… но это же не правильно, — бормотала Давитта.
Усмехнувшись, Виолетта повернулась к ней спиной.
— Расстегни мне платье, вот так, спасибо, и перестань волноваться. Я спасла тебя от выбора между грехом и голодной смертью, а больше тебя ничего не должно беспокоить.
Давитта расстегнула платье, и Виолетта протиснулась к двери, сказав на прощание:
— Спокойной ночи. Скажи им там, внизу, чтобы не будили меня. Спать хочу — умираю!
Когда дверь за Виолеттой закрылась, Давитта села на кровать, спрятала лицо в ладонях и задумалась.
Было уже десять часов утра, когда Давитта уложила сундуки и попросила Билли отнести их вниз. Девушка знала, что Виолетта проспит еще по меньшей мере два часа, а значит, у нее есть время исчезнуть.
Она была уверена, что, как ни сопротивляйся и ни спорь, Виолетта и лорд Мундсли заставят ее взять деньги маркиза, а сама идея принять от него хоть фартинг поистине унизительна.
Давитта будто слышала маменькин голос, приказывающий ей бежать и скрываться, только не участвовать больше в этой грязной игре.
Давитта знала, что шантаж карается законом, но понимала, что маркиз ни а коем случае не допустит скандала! Что он обо мне думает? Наверное, он решил, что а соучастница!«
Впрочем, тут же осеклась Давитта, сейчас не надо об этом.
Какое ей дело до того, что думает маркиз? Никакого… но почему же ее это так волнует?
В одном Давитта не сомневалась — лорд Мундсли, заклятый враг маркиза, без колебаний разослал бы фотографии грехопадения маркиза по самым скандальным газетам.
Давитте вспомнилось, как, вернувшись однажды из Лондона, отец привез с собой несколько газет, запретив дочери читать их. Любопытная девочка все же заглянула туда, зайдя как-то раз в кабинет, и увидела, что они посвящены лишь грязным скандальным светским историям.
Только теперь Давитта поняла, что, согласись она на предложение лорда Мундсли поселиться в Челси, злодейский замысел против маркиза не был бы осуществлю», «Как он мог подумать, что я пойду на такое и предам Виолетту?»— спрашивала себя Давитта.
Чем больше она думала, тем отвратительнее ей казалось. поведение лорда Мундсли. Это он подсыпал в, бокалы снотворное и устроил так, чтобы бесчувственных маркиза и Давит ту отнесли наверх, в спальню. А на случай, если бы Давитта согласилась стать его любовницей, он был готов отыграть план назад, и бросить Виолетту.
«Нет, — размышляла Давитта, — Виолетте он домика в Челси не предлагал, это точно… но не надо оскорблять подругу такими подозрениями. Она не могла так пасть ни с одним мужчиной — даже с лордом Мундсли».
И все же Виолетта, по ее собственному признанию, принимала от него платья и меха…
«Ничего не понимаю», — подумала Давитта, хотя ей вовсе не хотелось вникать в такие вещи.
Она легла спать незадолго до зари, но, проснувшись, все же почувствовала, что сон несколько освежил ее и она готова принимать на себя новые удары судьбы. В таком решительном настроении Давитта встала, собрала сундуки и туго затянула ремни. Девушка оделась в то же платье, в каком приехала, а на голову надела простую, но миленькую шляпку, ленты которой завязывались под подбородком.
Посмотревшись в зеркало, Давитта увидела, что лицо у нее очень осунулось, а под глазами залегли темные круги. К счастью, это было единственным следом пережитого накануне ужаса — и Давитта не удивилась бы, поседей она после всего случившегося.
А как великолепно все начиналось — до того как князь разрезал торт и гости стали поднимать бокалы за здоровье именинника!
«Вот и кончилась ночь веселья, — с Грустью подумала Давитта. — Таких праздников у меня больше не будет».
А «Веселый театр»… что ж, это всего лишь хорошенькие девушки, танцующие вокруг примы с припевом: «Та-ра-бумба!»А сама прима только вначале казалась утонченной, и то благодаря лишь наряду да нежной песенке — завопив с остальными актрисами этот дикий припев, она мгновенно превратилась в вакханку. И все актрисы «Веселого театра» таковы — притворно-утонченны, но до поры до времени.
«И театра я никогда больше не увижу», — говорила себе Давитта.
Кеб катил по улице прочь от дома миссис Дженкинс.
Уезжая, Давитта заплатила хозяйке. Беря деньги, миссис Дженкинс заметила:
— Что-то Виолетта меня не предупреждала о вашем отъезде.
— Мы решили вечером, — ответила Давитта.
— Ладно, надеюсь, что вам повезет, дорогуша. Да будьте осторожны, с вашим-то личиком.
— Хорошо, — заверила ее Давитта. — Спасибо вам за доброту.
Миссис Дженкинс проводила девушку до кеба, и Давитта громко приказала кучеру ехать на вокзал Ватерлоо. Однако как только кеб завернул за угол, она высунулась из окошка и сказала, что передумала.
— Мне нужно попасть в самое лучшее бюро по найму в Вест-Энде.
На миг ей стало страшно — вдруг кучер не знает, где находится это бюро, — но тот спросил:
— Это то, которое на Маунт-стрит?
— Да-да, верно.
Кеб ехал не слишком быстро, и у Давитты было время все обдумать. И все же сердце ее дрогнуло, когда кеб остановился у небольшого здания с магазинчиком и вывеской на двери «Бюро по найму домашней прислуги мадам Белмонт».
