И последняя стадия борьбы за власть в султанате случилась тогда, когда эти двое, султан и претендент на трон в Каире, всё таки сцепились между собой. решив поставить всё на одно сражение. Оба рассчитывали победить, но внезапно… Наиболее влиятельные мамлюкские эмиры, не видящие ни в одном из этих двоих сколь-либо устраивающего их султана, прикончили обоих, так и не дав решающему сражению разгореться в полную силу. Избавившись же от сих возмутителей спокойствия, стали искать устраивающую большую часть сторон персону. Ищущий же всегда найдёт. Таковой находкой стал тогдашний великий визирь Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури.
Тот, надо признаться, не слишком желал оказаться на троне, хозяева которого слишком часто за последние годы раньше срока отправлялись к Аллаху и вечно девственным гуриям. Пытался было даже отказаться, но… Предложение оказалось очень настойчивым, вплоть до того, что в голосах предлагавших звучала и угроза. Вот и не стал великий визирь отказываться от возможности стать султаном, понимая, что отказ может и его отправить поближе к Аллаху. А было это в конце зимы сего, 1496 года.
Полгода - незначительный срок. Это в Венеции понимали, но иного выбора, кроме как не просто начинать, а ускорять переговоры, связанные с экспедициями испанцев и португальцев к берегам Индии, не имелось. Очень не хотели венецианские купцы лишаться немалой части прибыли. Учитывая же, что семейство Гримани опиралось на столь значимых союзников как Лоредано, Джустиниани и Гритти… Сам Антонио мог чувствовать себя довольно уверенно здесь, в Каире, чувствуя поддержку немалой части венецианской знати.
Какая цель стояла перед синьором Гримани? Простая для понимания, но сложная при претворении в жизнь. В должной мере разжечь в мамлюкских эмиров страх. Не завоевания – хотя и тут было над чем подумать – а того, что испанские и португальские корабли, в большом числе обогнувшие Африку и оказавшиеся близ Красного моря, смогут ударить по флоту султаната и с этой стороны. Почему «и с этой»? Дело было уже в итальянских кораблях, которые рыскали по всему средиземноморью, словно близ своих крепостей. Рыскали и захватывали корабли любых магометанских стран, невзирая на то, кому именно те принадлежали. Османская империя, Мамлюкский султанат, государства Хафсидов и Зайянидов. Фесский эмират – людям на кораблях под чёрными флагами со знаками смерти на оных было всё едино. Да, флаги были чёрные, а не Италии или её союзников, но всем всё было понятно. К тому же отправлялись захваченные корабли прямиком в порты Феррары. А это герцогство никаких договоров ни с кем из мусульманских стран в последние годы не заключало.
Феррара… Семейство д’Эсте потому и сохраняло пока независимость от Рима, что эта самая независимость была выгодна Борджиа, использующим герцогство как свою личную землю обетованную для разбойничающих на море. Как бы разбойничающих, поскольку эти самые бороздящие морские воды под пиратскими флагами каракки и каравеллы в любой момент сбрасывали маски и становились теми, кем являлись на самом деле – подданными короля Италии Чезаре Борджиа. Но приличия были соблюдены. Имеете претензии к Италии? Так она тут ни при чём, это герцог Феррары привечает на своих землях пиратов. Ему и отправляйте свои жалобы и угрозы. Можете даже завоевать попробовать.
Понятное дело, желающих напасть на Феррару с моря не находилось. Хотя Борджиа такая попытка бы порадовала, дав возможность окончательно разгромить флот тех магометанских стран, с которыми Италия пока ещё не воевала. Видя же подобное усиление Борджиа, герцог Гонзаго, сеньор Мантуи, уже откровенно повернул голову в сторону Рима, считая Венецию стороной пусть не проигравшей сейчас, но обречённой проиграть в будущем. И теперь этот в недавнем прошлом почти венецианский вассал яростно торговался со всей семьёй Борджиа относительно своего становления вассалом. Это был очередной серьёзный удар по интересам Республики. Что ни говори, но именно на герцога Мантуи как на полководца рассчитывал как сам дож, так и большая часть его советов. А у Мантуи была ещё и армия – не самая большая, но хорошо обученная, закалённая в сражениях.
Мантуя – потеря значимая, но волновала Антонио Гримани отнюдь не она. Ему то поручили совсем другое. Слава господу, что эти пираты короля Италии пока рыскали лишь по Средиземному морю, не пытаясь выйти в океан, чтобы через какое-то время оказаться близ моря Красного. Борджиа не хотели разделять свои силы, и это могло стать спасением для Венеции. Пока что корабли других стран ещё не успели измениться, копируя итальянские. Артиллерия не только на палубах, но и внутри корпусов, стреляющая через пушечные порты. Теперь это было понятно всем европейским государствам, имеющим флот, Османской империи… даже магрибские пираты, многократно познавшие горечь поражений, перенимали опыт. Но перенимать также было не просто. Можно затащить на корабль побольше пушек. Прорубить пушечные порты, даже научиться кое-как их открывать и закрывать. Только вот кто расскажет про правильное применение всех этих новинок? Уж точно не капитаны итальянского флота и даже не офицеры оного. Они ведь не глупцы и понимают, что подобные знания приведут к тому, что итальянский флот станет уже не таким могучим, утратив часть своих нынешних преимуществ.
Так или иначе, но даже те немногие, которых венецианцам удалось переманить – не обычных палубных матросов, что толком ничего и не знали – не могли показать и научить так быстро, как того хотелось бы. Требовалось время, а его как раз и не хватало.
Каир. Сам по себе он впечатлял не очень сильно, но совсем рядом была и Гиза. А это совсем иное место. что становилось очевидным каждому, кто дал себе труд совершить пешую или даже конную прогулку. Египтяне давным-давно исчезли, но эхо прежнего колоссального величия доносилось даже сквозь долгие века, напоминая о себе. И пришедшие на место настоящих создателей пирамид и иных чудес явно были куда как мельче. Разумеется, будучи посланником Венеции, Антонио Гримани не мог и помыслить о том, чтобы произнести подобные слова, но мысли то всё равно оставались. Равно как и необходимость хоть немного, а переступать через собственную гордость, кланяясь султану, его визирю, родственникам… А ещё на самой грани сознания завидовать проклятым Борджиа, добивающимся и получающим возможность не то что не кланяться властелинам с Востока, а попирать их своими подбитыми серебром сапогами. Как они почти сумели сделать с султаном Баязидом II. Уже наступили, желая растоптать в крошево из плоти и костей, но… Помешал тот самый Авиньонский Раскол.
- Пора, синьор Гримани, - раздался голос Джузеппе, верного слуги и охранника, верного роду Гримани и доказывавшего эту верности уже полтора десятка лет. – В крепости Саладина лучше прибыть заранее. Султан оценит долгое ожидание.
Оценит! В этом Гримани не сомневался, успев понять сидящего сейчас на троне Аль-Ашрафа Кансух аль-Гаури. Это несмотря на то, что больше видел султанского племянника Туман-бай аль-Ашрафа. И это вынужденное общение Гримани не слишком то нравилось. Нет, не нравилось совершенно, поскольку «не слишком нравился» ему нынешний султан, а не его будущий – если ничего не поменяется, как это часто бывает на Востоке – преемник.
От выделенного «дорогому гостю из Венеции» дома до крепости… то есть теперь уже скорее дворца Саладина было не так и далеко. Но пешком идти всё ж не стоило. Только на конях, да под охраной не только венецианцев, но и мамлюков. Мамлюкский султанат во многом был похож на все прочие магометанские страны. В частности тем, что почти во всех европейцах, оказавшихся на городских улицах, местные видели свою законную добычу… Если, конечно, рядом не присутствовали свои же, мусульманские воины, да к тому же не какие-то там, а узнаваемые, либо с фирманами или иными зримыми знаками от власти. Теми знаками, которые сообщали, что конкретные гяуры находятся под покровительством. Временным, конечно, потому как… тонкости востока, больше и сказать нечего.
