Манасерх говорил со мной будто с ребенком, объясняя, сколько будет дважды два. Негромкий голос был полон скрытой энергетики, обволакивал и заставлял внимать, вникать…
— Пошел к черту, — сказал я, готовясь подороже продать свою жизнь.
Страх, что еще недавно плескался в сердце, ушел. Не знаю, дает ли «Отбор» второй шанс, оживу ли я на матрасе в Убежище… но молить об Искуплении какого-то ублюдошного Бро, я точно не собирался. Не по своей воле я оказался здесь. Если Судьбе угодно, чтобы я убивал ради того чтобы выжить, я буду убивать. Рран уже замарал мои руки кровью, а этот неизвестный жаркий мир так и вовсе выкупал в ней меня всего. Но если такова моя доля, что ж… пусть будет так. Пусть мне будут сниться распотрошенные тела детей и домохозяек — я буду делать так, как дОлжно.
Это, вдруг, я осознал сейчас с кристальной ясностью.
Подручные Манасерха переглянулись, улыбнулись еще шире и…
И запели.
Раскинув руки и подставив ладони с трудом пробивающемуся сквозь сплетенные кроны солнцу, подростки затянули невнятную осанну Бро. Поначалу тихие, голоса вскоре взвились с мощью пароходного гудка! Загремели и загрохотали смиренным, но таким злым и тяжелым для меня прибоем…
Ибо, как только я услышал первые ноты, по вискам ударили кузнечные молоты. Невыносимая боль раскаленными гвоздями вбивалась в подкорку, парализуя волю.
Превозмогая застилающий взгляд красный туман, я вознес секиру над головой и рванулся к проклятому священнику… Но тут же бухнулся лицом в кучку пушистых трупиков. Ноги просто отказались повиноваться моей воле. Треклятая песнь разжижала мышцы и крошила кости, низводя до состояния амебы.
— Что? Ты думал, сбежишь от нас и все? — весело спросил Манасерх, приближаясь к моему поверженному телу. — Я не собираюсь тебя убивать или изгонять, демон! Ха-ха! По крайней мере, не сразу. О нет, ты проведешь много дней, распятым на алтаре Владыки Бро. Каждый из жителей нашей деревни воздаст тебе за сотворенное тобою по заслугам.
О Господи, они меня, что, будут пытать?!
Я взвыл от страха. Агрбадан, епанный ублюдок, куда ты меня втравил?! Бравада, что еще недавно полнила сердце, улетучилась, будто ее и не было, а взамен пришел настоящий ужас!
— М-молю-у… о искуплении… — прошептал я. А Манасерх залился раскатистым смехом.
Слабо помню путь через джунгли. Откуда-то взялась целая толпа прихожан Бро, вцепилась в меня горячими руками и потащила войлоком по уже дважды сегодня пройденной дороге. Мельком я удивился, что их ладони больше не плавят демонский хитин, но уже через мгновение песнь улыбающихся мальцов вновь взмыла под кроны деревьев, и я снова погрузился в тенета боли.
Этот путь казался вечностью.
Боль, осколки солнца, бьющие по глазам, словно кинжалы и осанны Бро…
Кажется, я пытался отрубиться, но Манасерх и его подручные не дарили мне такого счастья. Время растянулось в бесконечную вереницу секунд, каждая из которых ненавидела меня так, как бабка у подъезда ненавидит длинноногую красотку в мини-юбке.
Наконец мы оказались на площади перед церковью. Ублюдки вдруг прекратили петь, и это принесло блаженство сродни оргазму.
Здесь все было завалено трупами. Мои бедные песики грудами сожженной плоти возвышались подобно китам на мелководье изломанных тел прихожан. Живые же зомби-иеговисты стекались сейчас на площадь, возносили руки и нараспев славили Бро. Меня распнули на земле четыре очень дородных крестьянки, пригвоздив конечности голыми ступнями. Боль резанула запястья и щиколотки, но она была терпима и не шла ни в какое сравнение с тем, что провернули со мной главные подручные Манасерха.
Вскоре в пределы зрения вплыл радостный священник. О, с каким удовольствием я раскроил бы эту лыбящуюся харю! Господи, дай мне в руки гранатомет!
— Ты чувствуешь приближение искупления, о сын чресел проклятого Экибастуса?
Я сумел только что-то невнятно промычать в ответ.
— Ты будешь очищен от скверны! Очищен любящей болью! — вдохновенно начал вещать он, обходя меня по кругу. — Как уже очищены эти монстры из недр Темного Мира!..
Священник указал на двух лежащих неподалеку обожженных собачек. Кажется, одна из них даже еще дышала.
— А теперь и ты попадешь в огненную купель, дабы отвратиться от Миазмов Экибастуса и… — начал говорить он, обращаясь ко мне.
И вдруг…
Что это?
Зависнув в бескрайней и безграничной тьме, я слышал лишь стук собственного сердца. Уже знакомый холод сковал мои члены, а Нечто, что ранее лишь кружило вокруг, на этот раз было совсем близко и практически осязаемо.
— Так вот ты какой… Теперь понятно, почему я не учуял тебя раньше… — сказало Нечто приятным мужским баритоном, напугав меня до седых волос. — Очень интересно… Никак не могу понять, из какой ты секвенции… Как же ты попал сюда, а, Славик?
В голосе не слышалось злобы или угрозы, но все равно он продувал душу насквозь.
И он знал! Он знал мое имя и то, что я чужд в этом мире… В этом? Или ином? Какой теперь мир «этот»? Рран? Но «Деревенский пророк» явно орудовал в другом… О Господи, когда закончится этот дурдом?!
— Я чувствую твой страх, Славик… Не бойся. Обо мне говорят разное, но поверь, без причины меня незачем бояться… У тебя же таковых, пока что… гм… нет?
Твою мать, как тут не бояться такого «не бойся», когда висишь в темноте и холоде, хрен знает где?
— Кстати, можешь даже что-то мне сказать…
Да он еще, *лядь, и шутит!
— Кто ты? — наконец выдавил я.
— Я Зог! — имя голоса резануло раскаленной бритвой, столько гнева было в этих трех буквах. — И прошу, больше не заставляй меня называть его.
Очередной психованный на мою бедную голову… Виски все еще ломило от нестерпимой боли, которой терзала меня четверка юных певунов.
— Я один из тех, кого принято называть богами… Но по мне, это звучит слишком пафосно хе-хе… Можешь называть меня просто — «Высшее существо» или «Господин»…
Что-то мне от этих шуточек становится все дурнее. С каждым словом Зога скребущий холод все дальше взбирался по венам.
— Да, ты прав, тебе нельзя здесь долго оставаться. Буду краток. Видишь ли, меня крайне интересует та каша, что заварилась в Рране. Но, увы, я слеп там, где нет моих последователей. Старина Агри был готов к тому, чтобы им стать, но, почему-то сейчас на его месте ты…
Зог сделал паузу, видимо, ожидая объяснений этому странному факту. Но что я ему мог ответить?
Холод, меж тем, уже проник в самое нутро. Ледяной огонь, поднявшись по венам, уже почти достиг сердца.
— Ты сейчас в э-э-э… некотором затруднении, не правда ли? Я могу тебе помочь.
— А цена? Д-душа?.. — прошептал я заиндевелыми губами.
