Я приостановился, озадаченно скребя затылок и раздумывая, сколько же мне понадобится войск, коли придется схлестнуться с нуразгами напрямую и всерьез… И тут же меня окрикнули.
— Стой, дщерь пустынной ящерицы!
Говоривший, в компании такого же, как и он, замотанного в бурнус бородача, расположился в тени большого валуна, мимо которого я только что проехал. Облокотившись о камень, он лениво жевал полоску вяленого мяса и поигрывал кинжалом.
Р-р-р…
*ляха-муха им не составляло труда сейчас снять меня стрелой! И в этом был бы никто не виноват, кроме великого воина Славика, что не заметит и «Боинг» у себя перед носом!
— Че надо, хрен срущего бегемота? — раздраженно ответил я, скорее разозлившись, чем испугавшись.
Нуразг завис на некоторое время, переваривая незнакомое ругательство, потом хмыкнул и, почесав бороду, вопросил:
— Продай гавака, брат. Мой совсем исхудал, пришлось зарезать, а твой, гляжу, в самой поре… Дам две руки буфиков, — выдал он, нагло щерясь. А его напарник многозначительно погладил саблю и нехорошо улыбнулся.
Бл*ха-муха, по-моему, здесь намечается примитивный гоп-стоп. Парочка ублюдков, приняв меня за лОха, внаглую, за копейки, собралась отжать мой транспорт.
— Я скорее скормлю ему твои яйца, чем продам за две руки буфиков, — процедил я сквозь зубы, вытянул из-за перевязи саблю и положил на луку седла перед собой. Чувство темной бурлящей ярости зашевелилось где-то под ложечкой и унесло ко всем чертям мысли о том, что мне, вообще-то, лучше не отсвечивать на разведзадании. Клянусь Экибастусом, желание надрать им зад, а лучше вскрыть животы, было сильнее меня. Где-то на краю сознания я вновь удивился неожиданно нахлынувшей кровожадности. Уж не происки ли это Зога?
Нуразг только хотел сказать что-то злобное, но вдруг дернулся, словно ошпаренный, потупился, как-то суетливо сплюнул и передвинулся глубже в тень, потеряв ко мне всякий интерес.
Так-то…
Вблизи лагерь выглядел еще неопрятнее, чем издалека. Он явно находился здесь уже несколько дней. У палаток высились горы мусора, несло дерьмом, мочой и немытым телом, но все запахи, конечно, забивал ацкий трахан издаваемый гаваками, которые, кажется, жили для того, чтобы пердеть. Суетящаяся толпа напоминала толкучку из 90-х. Все куда-то спешили, ругались, орали, тащили всякую хрень. Вездесущие чумазые дети носились с палками, то и дело накручивая хрякам хвосты и кидая в них камни.
Среди этого бедлама попадались застывшие изваяния Боргов. Когда они стояли недвижимо, то казались просто искусно вырезанными статуями. Но я-то уже знал, сколь страшны они в бою. Удивительно было даже не то, что аборигены умели их «сворачивать» и таскать с собой, а то, что они использовали юнитов «Отбора»! Сама возможность этого резко меняла угол зрения на происходящее на Рране.
Вскоре, я, кажется, понял, почему вообще был возможен мой вояж в тыл противнику. И дело здесь было не в масонском заговоре или вывертах «Отбора». Все было много прозаичнее. Племя состояло из более чем десятка различных, зачастую друг друга на дух не переваривающих родов. То здесь, то там постоянно возникали яростные потасовки, часто переходящие в кровавые схватки. Отдельно взятый нуразг знал в основном лишь представителей своего рода. Отсюда и легкость проникновения в лагерь. Для тех ублюдков, что так топорно пытались меня гопстопнуть, я был всего лишь еще одним уродом откуда-то из нижних едрищей. Принцип прост: если ты выглядишь как нуразг, говоришь как нуразг, э-э-э… воняешь как нуразг и у тебя есть боевой гавак, как у всякого уважающего себя нуразга, значит — ты и есть нуразг!
Но как выполнить это чертово задание? Заявиться к местному пахану и потребовать выложить тайные планы как на духу?
Гм…
А что если примерно так и сделать? Ну… если не к самому главному, то к какому-нибудь паханчику помельче. Приставить кинжал к горлу и выпытать все, что мне нужно?.. Кстати, еще вопрос, что именно система зачтет за разведданные. Сомневаюсь, что сведения о том, сколько раз за ночь ходит под куст кагар Адык, позволят мне свалить из этой дыры в Дыру…
Присев на камень с такими мыслями, я принялся наблюдать за жизнью лагеря, пытаясь оценить реалистичность исполнения задуманного. Я явно не Хитман, да и рассчитывать на то, что мне прям таки все и выложат, по меньшей мере, глупо… но я интуитивно чувствовал, что примерно таких действий и ждет от меня «Отбор». Мне кажется, что система, хотя и накрывала планету вязкой паутиной, все же многое заменяет игровой условностью, подгоняя буйное разнообразие реальной жизни под упрощенную игровую схему.
Но верна ли эта догадка? Не хотелось бы в ней ошибиться. Я уже наступил одной ногой в капкан, теперь осталось схватить приманку и дать деру, надеясь, что зубья запаздают и не оттяпают мне ногу по самую шею…
Бр-р-р. От таких раскладов мне не по себе…
День, тем временем, клонился к закату, но лагерь по-прежнему бурлил. Туда-сюда сновали отряды охотников и воинов, женщины тащили бурдюки с водой, охапки различной травы и каких-то ободранных ящериц, подростки-пастушки табунами гнали еще не виданную мной скотинку — небольших, чуть побольше хряков, бронированных животных на восьми ногах…
— Че расселся, дщерь линялой ящерицы…
Я подпрыгнул от неожиданности от прозвучавшего над ухом окрика.
Дались им эти ящерицы…
Передо мной стояла невысокая облаченная в бесформенный балахон женщина. Ее волосы были коротко острижены и, может быть, поэтому не выглядели завшивленным колтуном, как у остальных местных дам. Карие глаза смотрели дерзко и с вызовом, симпатичное… даже можно сказать красивое личико не портили ни шрамы от когтей неведомого хищника через левую щеку, ни грязные разводы. В руках у нее был объемистый бурдюк.
— Какое тебе дело, женщина? Воин делает то, что хочет!
Кажется, я уловил местную манеру общения.
— Взял бы да помог, дщерь гнилостного двузуба! — сварливо взвизгнула она и протянула бурдюк.
Что за манера такая, мужика называть «дщерью»? — раздраженно подумал я, но бурдюк все-таки взял и потопал вслед за настырной дамочкой, а мой хряк, злобно похрюкивая, двинулся вслед. Всегда руководствовался простым правилом: когда творится что-то непонятное — плыви по течению…
В любом случаю, тащащий какую-то хрень индивид привлекает меньше внимания, чем он же поплевывающий в знойное небо. Тем более что бурдюк весил от силы пяток килограмм.
Пара минут пути, и женщина скрылась в палатке из плоховыделанных шкур, я пожал плечами и нырнул вслед за ней… И чуть было не налетел на мальца, которого женщина пинком вышвырнула из своего жилища.
— Сюда…
В палатке было темно и душно. Свет еле проникал сквозь щель «двери» и плохо подогнанные швы «стен». Обстановка состояла из немногочисленного нехитрого скарба и пары циновок.
Я бухнул булькнувший бурдюк на пол и собрался, было, покинуть сию милую обитель, но тут женщина обернулась и вдруг с силой впилась мне в губы неистовым поцелуем…
