– Точно, дед не раз про это говорил… – поддакнула Александра Павловна.
– А что – эти бароны были как-то связаны с нацистами? – гнула свое Надежда.
– Здесь все немного сложнее. – Инна Валерьевна села на кровати и заговорила четким преподавательским тоном: – Глава семьи, собственно, обладатель наследственного титула барон Райнер-Мария фон Штауфенберг, был убежденным противником нацистов. Когда Гитлер пришел к власти, барон уехал к родственникам в Аргентину. Там всегда жила большая немецкая диаспора. Тогда в замке Нойештайн поселился его младший брат, Вернер. В отличие от Райнера, он был сторонником Гитлера и его шайки. Власти попытались передать ему титул старшего брата, но аристократия встала на защиту вековых традиций и не признала нового барона.
Надежда незаметно взглянула на часы. Ох, уж эти научные работники, доценты с кандидатами! Всегда издалека начинают! Нет бы всю суть сразу изложить. Им-то тут в больнице делать нечего, а у нее дел невпроворот, собака, опять же, одна дома…
– Впрочем, Вернер Штауфенберг не очень расстроился и начал строить карьеру в новом рейхе. Вскоре он занял очень важный пост в рейхсканцелярии и со временем стал одним из организаторов окончательного решения…
– Чего? – переспросила Надежда. – Какого решения?
– Ах, да, я забыла, что вы не историки… окончательного решения еврейского вопроса. Так на языке Третьего рейха называли тотальное уничтожение евреев на всей контролируемой нацистами территории, – Инна Валерьевна закашлялась.
– Вот как… И этот потомок старинного рода оказался в этом замешан? – Надежда машинально налила воды из бутылки и выпила, хотя Инна Валерьевна знаками просила дать ей.
– По самую макушку! В частности, он занимался реквизицией принадлежащих богатым евреям культурных и исторических ценностей. Кстати, с именем Вернера фон Штауфенберга связана одна историческая загадка…
Инна Валерьевна сделала паузу, какую всегда делает опытный лектор, прежде чем сообщить особенно важные или интересные факты. На самом деле ей просто хотелось отдышаться, и Александра Павловна дернула Надежду за руку – да дай же человеку воды наконец, не сиди кулемой…
– Весной сорок пятого года, когда до капитуляции Германии оставалось совсем немного времени, отдел рейхсканцелярии, которым руководил Вернер фон Штауфенберг, получил от рейхсфюрера СС Гиммлера поручение надежно спрятать большую партию изъятых у евреев ценностей. Поручение Гиммлера было, как всегда, исполнено. Ценности были спрятаны, причем так надежно, что их так никто и не нашел.
– Никто? – переспросила Надежда, демонстрируя интерес к рассказу.
– Никто. После капитуляции всех, кто имел отношение к этой акции, тщательно допросили, но никто не знал, где были спрятаны ценности. А из тех, кто принимал непосредственное участие в операции, никого не осталось в живых. По косвенным данным можно сделать вывод, что все до одного участники и свидетели были убиты…
– Убиты? Но кем?
– Непосредственные исполнители – своими начальниками, те – вышестоящими начальниками… это было сделано, чтобы сохранить место захоронения ценностей в абсолютной тайне.
– А сам-то Вернер фон Штауфенберг?
– Он в последний момент сбежал из Берлина в неизвестном направлении. Вернее, направление известно – он бежал на запад, но куда именно – это вопрос.
– И больше никогда и нигде не появился?
– Как будто сквозь землю провалился! Бесследно исчез, как и спрятанные им ценности.
– А что, там и правда было очень много денег?
– Не денег, конечно, – кому были нужны рейхсмарки в сорок пятом году? Спрятали золото и драгоценные камни, но на огромную сумму – примерно на два миллиона рейхсмарок, или, с учетом курса валют, на сорок миллионов теперешних долларов…
– Ничего себе! – хором ахнули Надежда и Александра Павловна.
– Вот именно!
Надежда задумалась. Больше семидесяти лет назад владелец саксонского замка Нойештайн спрятал в неизвестном месте огромные ценности, которые так и не были найдены. Советский генерал, часть которого после войны занимал этот замок, вывез из Германии мебель, волею судеб оказавшуюся на чердаке дома Александры Павловны. А теперь, по прошествии стольких лет, в этом доме начинают происходить странные вещи… Туда проникает Эдуард Багровский, а следом за ним – неизвестный человек в твидовой куртке, который Багровского убивает, а его труп перетаскивает в другое место. Вопрос – зачем? Ответ напрашивался сам собой: чтобы в дом Александры Павловны, ставший местом преступления, не нагрянула полиция. Неизвестный отвлекает полицию от этого дома, как птица отвлекает хищников от своего гнезда… Затем тот же неизвестный появляется в больнице и допытывается у женщины, которую принял за Александру Павловну, где находится какое-то загадочное «оно»…
Как объединить все эти разрозненные факты?
Инна Валерьевна, очевидно, утомленная долгим разговором, отвернулась к стене и задремала.
– Надя, – тихонько сказала Александра Павловна, – ты мне чего-то недоговариваешь. Вон как у тебя глаза блестят. Это значит, ты что-то расследуешь…
– Откуда? – изумилась Надежда. – Вы-то откуда знаете?
– Думаешь, если старуха сидит у себя в деревне, значит, у нее и мозги засохли? – рассердилась Александра Павловна.
– Да нет, – Надежда тут же пошла на попятный, – с мозгами у вас всегда был полный порядок.
– Вот то-то, – проворчала Александра Павловна. – Я тут недавно встретила в электричке Милу… ну, которая секретаршей у нас работала.
Милка была старой приятельницей Надежды, она работала программистом-надомником, то есть всегда была возле телефона и компьютера, активно пользовалась сетями, а самое главное, все прекрасно знала про Надеждину страшную тайну. И хотя не раз давала честное-пречестное слово, что никогда и никому, в глубине души Надежда знала, что этим обещаниям грош цена. Так и оказалось: не смогла Милка удержаться, брякнула что-то. А может, Александра Павловна такая проницательная, что кое о чем сама догадалась? Скорее всего, последнее. Она тетка умная, на работе это все признавали.
– Так что учти, – припечатала Александра Павловна, – это у меня ноги в данный момент не ходят, а голова в порядке.
– Учту, – вздохнула Надежда, – и потом все расскажу. А пока поправляйтесь…
– Обед! – очень кстати послышался из коридора жизнерадостный голос медсестры.
От обилия сведений голова пухла так, что Надежда с трудом вспомнила о звонке Лиле Путовой. Интересно, отчего это Лилька сама не звонит? Раскопала интересный материал и теперь срочно кропает статью?
Лиля ответила сразу, и по ее голосу Надежда поняла, что она в отвратительном настроении.
– Ты как? – осторожно спросила Надежда Николаевна. Не хотелось нарываться на хамство.
– Черт меня дернул с вами связаться! – рыкнула Лиля, и такая неприкрытая злость была в ее голосе, что Надежда не стала уточнять, что вообще-то Лиля по собственной воле отиралась вчера возле той библиотеки, так что встретились они случайно.
