По стенам зала висели старые портреты рыцарей, прежних хозяев этого замка, и начищенные доспехи. В глубине темнел камин, который давно уже не топился.
Его превосходительство стоял неподалеку от камина, возле старинного резного кресла. Вот он перевернул кресло, опустился на колени, что-то достал из кармана…
Ганс давно не топил в парадных комнатах, и здесь царил ужасный холод, от которого зуб не попадал на зуб. Кажется, даже его превосходительство что-то услышал, он замер и настороженно повернул голову к двери.
Ганс отшатнулся от двери, застыл.
За дверью послышались приближающиеся шаги.
Ганс на цыпочках бросился прочь, спустился по лестнице, юркнул в свою каморку, лег на сундук и накрылся одеялом.
Через несколько минут перед дверью чулана раздались шаги, дверь едва слышно скрипнула, приоткрывшись. Хозяин осторожно заглянул, немного постоял на пороге, прислушиваясь к ровному дыханию Ганса, наконец вышел.
В замке наступила тишина.
Утром, когда Ганс встал, чтобы растопить печь, его превосходительство уже был на ногах.
– Вы ранняя пташка, ваше превосходительство! – уважительно проговорил Ганс.
– Кто рано встает, тому Бог подает! – ответил хозяин, вытирая руки. – Я хочу пораньше выйти.
– Вы не останетесь хоть на день?
– Нет, Ганс, это слишком опасно. Ты сам знаешь – скоро придут русские. Я не могу попасть в их руки.
– Что ж, не смею вас задерживать. Сейчас я соберу вам что-нибудь в дорогу…
Ганс сложил все припасы, которые нашел, в дорожный ранец. Его превосходительство поблагодарил и покинул замок. Ганс проводил хозяина взглядом и запер дверь на все засовы.
Надежда без приключений доехала до поселка Мухино и чуть не бегом дошла до дома Александры Павловны. Ей не терпелось обследовать старинное кресло, узнать, что там спрятано. Покалывание в корнях волос было просто невыносимым, сигнализируя Надежде, что она находится в преддверии какой-то важной тайны. Что там в этом кресле? Неужели тот самый Параграмон? Она обязательно его найдет, а заодно узнает, что это такое…
Розамунда встретила ее на пороге дома. Вид у нее был смущенный и виноватый. Хотя мысли Надежды были заняты другим, она заподозрила неладное.
– Что случилось, Рози? – строго спросила Надежда.
Рози выдала очередную оперную руладу и ушла под лестницу.
Войдя в комнату, Надежда Николаевна моментально поняла причину ее смущения.
Вся комната была покрыта чем-то белым, как поле после первого снегопада. Приглядевшись, Надежда поняла, что это – утиный пух. Все ясно, Рози от нечего делать утащила из спальни и растрепала пуховую подушку.
– Рози, ну как тебе не стыдно! – воскликнула Надежда в сердцах. – Мне теперь полдня придется это убирать, да и подушку жалко! Что ты себе позволяешь? Ты ведешь себя как неразумный щенок, а тебе ведь уже больше двух лет!
Рози смущенно выглянула из-под лестницы и дала понять, что нахулиганила исключительно от грусти и одиночества. И виновата во всем не она, а те, кто оставляет бедную собаку на целый день взаперти. А это ужасно скучно и обидно, потому что на улице светит солнышко, и так замечательно разметать лапами сухие опавшие листья. И если нет времени, чтобы вывести собаку на улицу, то можно хотя бы выпустить ее в сад, где можно погрызть толстый сук, который остался от старой яблони, и где-то там в листьях закопан разноцветный резиновый мячик.
Глядя в собачьи глаза, Надежда почувствовала укол совести. Она и правда бросила собаку почти на полдня.
– Ну ладно, я не сержусь, – сказала она, протягивая руку, чтобы погладить Рози.
Но та не приняла ласки, подбежала к входной двери и заскулила, просясь на улицу.
Надежда выпустила ее во двор и огляделась. Она решила, что наведет порядок позднее, – ей не терпелось заняться креслом.
Она осмотрела стену, не без труда нашла потайную дверцу и отодвинула ее в сторону. Фонарик был уже наготове. Включив его, Надежда поднялась по шаткой, скрипучей деревянной лесенке и вошла в тайную кладовку.
Старое кресло было на прежнем месте – оно стояло посреди наваленной на чердаке рухляди, как царский трон посреди парадного зала. Надежда осветила его фонариком. Вблизи стало видно, какое кресло старое: стершийся лак на подлокотниках, под ним – глубокие царапины, звериные морды на спинке явно недосчитались кое-каких частей – тут зубов, там кусочка носа… Одна ножка явно короче других, и чтобы кресло не падало, кто-то прибил туда обычную деревянную чурку.
Да, это явно не работа деда Александры Павловны, тот знал толк в старинной мебели, умел ее чинить и реставрировать. Небось видел, что с этим креслом предстоит большая кропотливая работа, все откладывал, вот и не успел…
И где же, интересно, тайник, о котором говорил немец?
Для начала Надежда перевернула кресло (оно оказалось чудовищно тяжелым) и прощупала изнанку сиденья. Очевидно, когда-то давно сиденье было мягкое, покрытое гобеленовой обивкой. Теперь от нее не осталось и следа, кое-где торчали куски грязной ваты и порванные, проржавевшие пружины.
«Да уж, в такое сиденье ничего зашить невозможно», – подумала Надежда. При этом она невольно вспомнила любимый роман «Двенадцать стульев» и сокровища мадам Петуховой, за которыми гонялись его герои. Правда, ее задача оказалась проще – ей предстояло обследовать не двенадцать стульев, а всего одно кресло. Да и искать его по всей стране было не нужно, оно стояло прямо перед ней.
Но вредное кресло не спешило выдавать свою тайну…
Не найдя ничего подозрительного в подкладке сиденья, Надежда снова поставила кресло на ножки и уставилась на него, сверля взглядом.
Где же этот чертов тайник?
Она прощупала сиденье, простучала спинку… ничего, хоть отдаленно напоминающего тайник. Может быть, придется разобрать его по частям? Но делать этого не хотелось. Лучше подключить свои серые клеточки, подумать… где бы она устроила тайник, если бы была хозяйкой кресла?
Надежда представила себя знатной дамой, баронессой или графиней, хозяйкой старинного немецкого замка, той самой особой, которая не раз сидела в этом кресле.
Чтобы полнее вжиться в образ, она села в кресло, которое под ней предательски заскрипело, грозя развалиться, и оставшиеся пружины впились в то место, на котором сидят. Было очень некомфортно, но, прикрыв глаза, Надежда представила, что вокруг нее не заваленный хламом чердак деревенского дома, а каминный зал старинного замка, такой, который приснился ей несколько дней назад, в ту самую ночь, когда в дом залетела птица. Пылающий камин, развешанные по стенам портреты рыцарей, их доспехи…
Она вспомнила, как во сне деревянные змеи зашевелились, потянулись к ее лицу, норовя ужалить…
Внезапно Надежда почувствовала какое-то движение, вздрогнула и испуганно открыла глаза. В первый момент она подумала, что ей померещилось. Обе резные змеи на подлокотниках кресла повернули головы, уставившись на нее немигающими глазами и выставив раздвоенные языки.
