Расплатившись, он подошел к Марии.
— Лучше уходите вы первой, — предложил Дронго, присаживаясь,
— у вас очень усталый вид.
— Хорошо. — Она застегнула плащ, положила сигареты и
зажигалку в сумочку и, натягивая берет, попрощалась:
— До завтра.
Он учтиво поднялся.
— До свидания.
Женщина стремительно вышла из бара. Дронго, посидев еще
немного, взял свой плащ и, надевая его, пошел к выходу.
На улице моросил осенний дождик. Разведчик натянул плащ,
рука привычно скользнула по скэллеру. Внезапно мелькнувшую мысль спугнуло
такси, затормозившее рядом.
Дронго сел в машину, тщетно пытаясь вспомнить вдруг
исчезнувший мотив. Что-то очень важное, как ему показалось минуту назад.
Неприятное, ранее не испытанное ощущение мучило его всю дорогу.
Доехав до отеля, он щедро расплатился с водителем и поспешил
внутрь.
Предупредительный швейцар уже раскрыл ему дверь. Дронго
сунул руку в карман, доставая платок. Кажется, его знобило.
— Четырнадцать одиннадцать, пожалуйста, — сказал он портье и
снова опустил руку в карман, нащупывая скэллер. Опять какая-то тревожная мысль…
Портье протянул ему ключи.
Дронго вошел в лифт, пытаясь сосредоточиться.
Мальчик-лифтер, улыбнувшись, спросил у него этаж.
— Четырнадцатый, — хрипло назвал он и вдруг понял, что его
беспокоило. На скэллере не было царапины.
Разведчик прислонился к зеркалу. Снова тщательно ощупал
прибор, не доставая его. Никаких сомнений: царапины не было. Он едва дождался,
когда лифт остановится, и почти бегом направился к своему номеру.
Захлопнув за собой дверь, Дронго с сильно бьющимся от
волнения сердцем достал скэллер. Сняв плащ, прошел в комнату. Сел за стол и
долго осматривал аппарат. Не было ни малейшей возможности ошибиться.
Это был не его аппарат. Уяснив сей факт, разведчик сразу
успокоился, начав анализировать ситуацию. В баре к ним никто близко не
подходил. Официант, подавший вино, стоял с другой стороны. Когда Дронго
расплачивался с барменом, плащ лежал на спинке стула, рядом с Марией.
Сейчас нужно проверить скэллер. Он позвонил, попросив портье
принести ему магнитофон.
Стоп. Если Мария заменила скэллер, интересно, для чего?
Специально вывела из строя его аппарат, чтобы кто-то мог прослушивать их
разговоры. Глупое предположение. Она — его единственная связь. Зачем ей
предоставлять возможность кому-то слышать их разговоры, когда она сама может о
них рассказать? Если скэллер не работает, значит, Марии нужно, чтобы кто-то
посторонний слышал их разговоры. Непонятно только зачем? Или его снова хотят
подставить американцам? Хотя операция разработана так тщательно и время еще не подошло.
Тогда что же?
В номер постучали. Дронго подошел к дверям. В коридоре стоял
портье с магнитофоном в руках.
— Благодарю вас, — кивнул ему Дронго, протягивая десять
марок.
Захлопнув дверь, он быстро включил магнитофон на запись.
Отошел в сторону. Затем, проверив выключение скэллера, громко, отчетливо
произнес по-английски, едва удержавшись, чтобы не крикнуть эти слова по-русски:
— Раз-два-три.
Затем выключил магнитофон, перемотал кассету. Включил снова.
— Раз-два-три, — раздались его слова.
Теперь главная проверка. Разведчик включил скэллер и
магнитофон, поставив его на запись, и, отойдя в сторону, досчитал на этот раз
до пяти.
Если скэллер работал исправно, он должен стирать любую
запись в радиусе двадцати — двадцати пяти метров.
Дронго снова выключил скэллер, перемотал кассету и включил
магнитофон. Ждал минуту, другую.
На кассете, кроме характерного шипения, ничего не было
слышно. Это могло означать только одно: скэллер работал нормально.
«Значит, я сошел с ума, — невесело подумал Дронго, — но это
все равно не мой аппарат. Может быть, мой выпал из плаща, и она, подобрав его,
решила просто заменить своим. Тогда бы она сказала мне. Но для чего ей менять
один исправный скэллер на другой, тоже исправный. Это какой-то идиотизм».
РАЗГОВОРЫ О БУДУЩЕМ
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ В УПРАВЛЕНИИ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ. ДОКУМЕНТ
ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ. НЕ ПРОСЛУШИВАТЬ НИКОГДА ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН ВСЕМ КАТЕГОРИЯМ ЛИЦ.
ВСКРЫТЬ ЛИЧНО НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ.
Дмитрий Алексеевич:
— Одним из перебежчиков, доставившим нам самые большие
неприятности, стал Виктор Ощенко.
[3]
Он бежал из Франции в Лондон и сдался
английской контрразведке. Впрочем, у нас имеются подтвержденные сведения, что
он работал и раньше на англичан. Это просчет нашей собственной контрразведки. И
военной, и КГБ. Как бы там ни было, Ощенко сумел уйти от нашего наблюдения и
спустя две недели объявился у англичан. Нам остается только подсчитывать
потери. Первыми он сдал наших разведчиков, работавших под «крышами» дипломатов
и журналистов. Из Франции уже выслано несколько наших людей.
Дронго:
— Он был резидентом КГБ или ГРУ?
Дмитрий Алексеевич:
— Одним из наших резидентов по линии внешней разведки.
Представляете, какой вред он нам нанес? У него было несколько особо доверенных
лиц, с которыми Ощенко лично работал. Вот их фотографии. Это Франсис
Тампервиль.
[4]
Он работал инженером во французском Комиссариате по атомной
энергии. Спортсмен, бывший гимнаст. Мы послали на его вербовку одного из наших
людей, тоже гимнаста в прошлом. В сентябре 1989 года Тампервиль был завербован
по линии Главного разведывательного управления Министерства обороны СССР.
Именно он снабдил нас тогда особо секретными документами Франции о ядерных
испытаниях на атолле Муруроа. В это время французы испытывали новые системы
запуска ракет. Весь проект был назван:
«Оборонный секрет Бушлан».
Дронго:
— Он работал бескорыстно, по идеологическим соображениям или
вы платили ему?
Дмитрий Алексеевич:
— Конечно, платили. Более двух миллионов новых франков. Это
был важный источник ГРУ по разработке новой космической аппаратуры. Пожалуйста,
его досье. Вот, второй — Дидье Дегу,
[5]
крупный специалист Франции по ядерной
физике. Он работал в Генеральном управлении вооружений. Его пока не взяли, но,
по нашим сведениям, через несколько дней он наверняка будет арестован.
Дронго:
— Сколько ему лет, он выглядит довольно молодо?
