Дмитрий Алексеевич:
— Тридцать девять. Завербовали мы его пять лет назад. На
него вышли через разведку КГБ. Активно подключилось тогда и ГРУ. Его досье
содержит несколько интересных моментов, ознакомьтесь подробнее. Вот, третий —
Жозеф Карон.
[6]
Тоже ученый. У него, кажется, были какие-то тайные симпатии к
коммунистам. Во всяком случае, больше работал из-за идеологических воззрений,
хотя и ему мы платили. Карону сорок четыре года, был завербован совсем недавно
уже нашим ведомством. В компании «Томпсон» занимал одно из ведущих мест. Он
передавал нам данные о французской системе связи РИТА. Вот его досье. По нашим
наблюдениям, он тоже будет скоро арестован. Обратите внимание, он живет в
Гренобле.
И, наконец, главное действующее лицо — Филипп Стенюи,
[7]
тридцатипятилетний профессор, специалист в области ядерной физики. Его дядя
одно время был министром в правительстве Рокара, и именно тогда Стенюи получил
назначение в Министерстве обороны Франции. Мы вышли на него через «Штази» в
Бельгии. Разведчики ГДР тогда любезно сдали его нам. Ощенко хорошо знал его и
лично работал с ним. Его французы пока не трогают. Видимо, англичане
пожадничали и не выдали всех наших агентов. Мы подозреваем, что они решили
перевербовать нашего агента, оставив в дураках французов. Стенюи для них
исключительная находка. Посмотрите его досье. Он по натуре авантюрист, искатель
приключений. Блестящий ученый и отменный сердцеед.? Погонится за юбкой хоть на
край света. Мы подловили его именно на этом. Вы понимаете, какой шанс мы
получаем? Мы можем через него передать выгодную нам информацию. Англичане будут
следить за ним, не вмешиваясь, а вышедшего на связь агента попытаются перехватить.
Дронго:
— Но англичане знают, что Стенюи работал на нас. Они не
поверят ни одному слову нашего человека после провала Ощенко.
Дмитрий Алексеевич:
— Разумеется, не поверят. Если он будет агентом КГБ или ГРУ.
А если это бывший разведчик ГДР, бежавший от преследований в новой Германии?
Тут русская разведка могла бы рискнуть. В такой вариант они наверняка поверят.
Дронго:
— Не нужно недооценивать английскую службу безопасности.
Дмитрий Алексеевич:
— Если на Стенюи выйдет чужой, они могут заподозрить игру.
Но у нас есть две идеально подходящие для этой операции кандидатуры. Одна —
основная, другая — резервная. Первый — Эрих Хайншток, кинооператор. Проживает в
настоящее время в Магдебурге. В числе высоких профессионалов «Штази». Именно он
вербовал Стенюи. Хайншток — лучший вариант, но если что-нибудь произойдет, мы
подготовили и резерв. Взгляните на эту фотографию — Эдит Либерман, пятьдесят
шесть лет, заведующая аптекой в Деделебене. Есть такой маленький городок на
границе бывшей Восточной Германии. Они встречались со Стенюи один раз в
Брюсселе. Либерман — бывший майор «Штази», давно и активно работает вместе с
нами. Детей нет. Если вдруг у нас сорвется кандидатура Хайнштока, на встречу со
Стенюи пойдет Эдит Либерман. И ей придется сразу сдаваться англичанам.
Дронго:
— А если Филиппа Стенюи взяли под контроль французы для
установления его связей? Такой вариант вы полностью исключаете?
Дмитрий Алексеевич:
— Значит, она попадает к французам. От этого сама операция
не меняется. Главное, чтобы информация, которую мы хотим передать, попала в ЦРУ
через англичан или французов, то есть через союзников, Тогда скорее поверят в
искренность наших агентов, тем более что мы постараемся их в этом не
разочаровать. Англичане не допустят, чтобы около Стенюи был кто-то, не
установленный ими. Они арестуют этого человека. И попытаются выяснить, зачем он
приехал во Францию к уже проваленному агенту. Риск может быть оправдан только в
одном случае — если мы собираемся предотвратить большие потери, то есть просто
убрать Ощенко. Англичане так подумают, выйдя на человека, пославшего Хайнштока
в Париж. Этим человеком будете вы, Дронго.
Дронго:
— Вы сказали, что Либерман — резервный вариант. Что будет с
Хайнштоком, если он откажется работать на нас?
Дмитрий Алексеевич:
— Его… ликвидируют. И не пытайтесь возражать. Операция
слишком важна для нас, чтобы мы могли рисковать.
Глава 8
Он размышлял уже третий час. Скэллер, лежавший перед ним,
был не его аппаратом. Это он знал точно. Скэллер работал так же исправно, как и
его собственный исчезнувший. Дронго проверил его еще дважды, результаты были
одинаковы во всех случаях.
Зачем тогда подменили его скэллер? Ответ приходил мучительно
трудно, но он мог быть единственно верным: его скэллер чем-то отличался от
подмены.
Может, он пострадал в результате падения? «Не может быть, —
подумал Дронго, — я проверил его вчера так же, как этот сегодня».
Он разделся и лег на кровать, пытаясь сосредоточиться. Для
чего Марии менять его аппарат? Вернее, не так. Какая разница могла быть между
аппаратами? Оба работали на глушение технического подслушивания.
Какая-то разница обязательно есть. Начала болеть голова от
разного рода диких предположений. «Может, в этом скэллере взрыватель, —
размышлял Дронго, — дистанционное включение у меня в кармане. Господи, какие
дурацкие мысли приходят в голову. Дистанционный включатель, кажется, что-то
такое может быть. А если выключатель?» — вдруг подумал он, холодея.
Если первый скэллер, выданный ему в Таллине, был с такой
начинкой, это означало, что его партнерша могла по своему желанию отключать
аппарат во время беседы с некоторого расстояния. Зачем Марии отключать аппарат,
когда он говорит с ней? Исключено. С Альфредом Греве они встречались на озере.
Подслушать с такого расстояния невозможно, если не использовать направленный
луч, но они находились в каюте, а над ними не было никаких вертолетов.
Оставался Хайншток.
От ужасной догадки Дронго, подскочив, сел на кровати. Мария
была агентом из управления «К», профессиональным убийцей. Она только сделала
вид, что поверила ему. Если Мария слышала их разговор с Хайнштоком, значит,
этот пожилой немец не доживет и до утра. Только для того она могла подменить
аппарат.
Поэтому она так быстро согласилась с Дронго, почти не
расспрашивая его. «Господи, — с испугом подумал он, — неужели я так ошибся?»
Нужно немедленно ехать к Хайнштоку.
Он бросился одеваться. Натянув рубашку, сел на кровать. Так
нельзя. Он может провалить всю операцию. Колебался он недолго.
«Кажется, я становлюсь пацифистом», — зло подумал он,
одеваясь. Почему-то Дронго чувствовал себя обязанным Хайнштоку. Видимо, этот
немец сумел сделать то, о чем мечтал сам Дронго: вырваться из паутины грязных
спецслужб.
