— Вам удалось подслушать мой разговор с Хайнштоком. Конечно,
я недооценил вас. Вы еще до встречи со мной в баре решили не рисковать и убрали
его.
— Значит, вы и это знаете. — Она достала еще одну сигарету,
бросив окурок. — Почему вы решили, что его убрала именно я?
— Вы опять бросили окурок на пол. — Дронго вздохнул. — Вы
хороший снайпер, профессиональный убийца, но не разведчик. Вы следили из
соседнего дома за окнами Хайнштока. Я нашел там на полу ваш окурок. Характерно
смятый окурок сигареты «Мальборо». Это первое. И второе — вы пришли сегодня на
мою встречу с Хайнштоком без своего чемоданчика. У вас должны были быть бинокль
и снайперская винтовка. Ведь я мог подать вам сигнал. Неужели вы тогда
отпустили бы агента живым? А вы явились на встречу без своего оружия. Только в
единственном случае профессионал из управления «К» мог поступить так. Когда он
абсолютно уверен, что встреча не состоится.
Он замолчал. Мария бросила сигарету и повернулась к выходу.
Дронго тоже спустился и вышел из подъезда. Женщина ждала его на улице.
— Необязательно меня оскорблять. — Мария сняла очки и
отвернулась от него.
— Это вы убили Хайнштока? — устало спросил Дронго.
— А что я должна была делать? — рассердилась женщина. —
Ждать, пока он уедет? Что случится, если его перехватят в дороге? Если это даже
один шанс из ста, из тысячи, его нельзя было отпускать. Речь шла о вашей
безопасности, Дронго. Это был мой долг. Поймите наконец.
— Долг убить невиновного человека. Пожилого, хотя нет, еще
молодого и влюбленного. Косвенно вы убили и его жену. Только потому, что он не
захотел работать на нас. — Дронго махнул рукой. — Я не собираюсь читать вам
лекции по этике, просто не хочу с вами разговаривать. — Он резко повернулся.
— Постойте, — раздалось за его спиной, — подождите. Мария
догнала его.
— Подождите. Я знаю, знаю, как вам горько и больно. Понимаю
ваше состояние. Вы считаете, что я вас обманула. Хотя это не так. Все делалось
исключительно ради вашей безопасности. Понимаю, что вы обо мне думаете, но
простите меня, я не могла поступить иначе.
Подул легкий ветер. Она по-прежнему держала очки в руке.
Глядя ей в глаза, он вдруг впервые подумал, что она сравнительно молодая
женщина и как трудно ей убивать человека.
— Да, наверное, вы правы, — кивнул он, — просто я никак не
привыкну к отвратительным правилам этих грязных игр.
— Я вам не рассказывала, как погиб мой муж. — Мария говорила
тихо, словно сдерживая рвущийся стон. — Его вертолет сел в афганской деревне. К
ним вышла девочка. Она пригласила их войти в дом. Второй пилот колебался, но
мой муж, видимо, вспомнив о своей дочке, дал конфету и вошел внутрь. Там ему и
отрезали голову. Только потому, что он поверил этой шестилетней девочке.
Она замолчала.
— Что было потом? — спросил он, предугадывая ответ.
— Наши ребята разбомбили этот дом, сожгли еще несколько
домов рядом со всеми людьми, там находившимися. А мне потом привезли обгорелый
труп моего мужа без головы. Я находилась в то время почти рядом, в Джалилабаде.
Тогда я таскала с собой томик Ремарка — «Триумфальную арку». Там есть такие
слова:
«Разве можно умереть, когда любишь». Я еще раньше знала о
любви Хайнштока, не думайте, что я такой безжалостный робот.
Она снова надела очки, с трудом сдерживаясь. Достала платок.
— Я не хотел вас обидеть, — угрюмо извинился Дронго, —
просто не люблю, когда меня обманывают. Да и гибель этого немца на меня сильно
подействовала. Я бы так не смог.
— Да, наверное, — согласилась Мария, — каждому свое.
— Сколько вам лет? — спросил Дронго, прикасаясь к ее локтю.
— Тридцать пять. Выгляжу я, наверное, старше.
— У вас красивые глаза, Мария, — в который раз повторил он
грустно, — я много о вас слышал. После смерти мужа вы еще два года оставались в
Афганистане.
— Верно. А потом я попросилась на эту работу. Здесь все
ясно. Или убивают меня, или убиваю я. После того как я окажусь не нужна, меня
уберут. И сделают это очень профессионально. — Она усмехнулась.
Он огляделся по сторонам.
— На нас обращают внимание. Пойдемте к площади.
Женщина послушно пошла за ним.
— Почему уберут? — мрачно спросил Дронго.
— Система, — пожала плечами Мария. — Вы ведь все понимаете.
Мы всегда знаем слишком много. В каждой разведке мира есть снайперы, делающие
свое дело, и агенты-ликвидаторы, убивающие этих снайперов. Вы спрашивали о моих
успехах? На моем счету в Афганистане было тридцать четыре душмана.
А за эти восемь лет еще одиннадцать человек. Это все, что я
умею.
— Сколько лет вашей дочери?
— Пятнадцать. Она живет у моей матери, учится в школе с
английским уклоном. Моя дочь… Играет в теннис и думает, что я геолог, пропадаю
месяцами в геологических партиях. Однажды ей сообщат, что я погибла в горах. А
вы говорите, что я профессиональный убийца. Да я просто баба, потерявшая смысл
в этой страшной жизни. В один из дней меня пошлют на задание, после выполнения
которого я должна буду умереть. Не думайте, что мы этого не знаем, Дронго. Так
было всегда. И так всегда будет. При любом правительстве и при любой системе.
Эта война не кончится.
— Я все понимаю, — глухо отозвался Дронго. — Тогда уходите с
этой работы. Еще не поздно. Вы ведь молодая, красивая женщина.
— Куда? — горько спросила Мария. — Я ведь ничего не умею
делать. И ничего мне уже не нужно. За эти десять лет я научилась только
убивать.
— Его нельзя было никак спасти? — спросил Дронго.
— Нет. Он не должен был отказываться, но, видимо, наши
психологи и аналитики ошиблись. Хайншток отказался и подписал себе смертный
приговор. Теперь мы поедем к Эдит Либерман.
— И если она откажется… — Он не договорил.
— Я ликвидирую и ее, — сухо отрезала женщина, — а мы с вами
запросим еще один резервный вариант.
— Тогда я не поеду в Деделебен. Это слишком тяжелое
испытание для меня. Или у вас есть указания и по моей персоне?
— Нет, — серьезно ответила Мария, — по вашей нет. Вы слишком
ценный агент. Убивать приедут другие люди и в другом месте. Но они обязательно
приедут, если мы провалим операцию, и уберут нас обоих.
— Это угроза?
— Вы же понимаете, что нет. Просто информация.
— Поедемте обедать в отель, — предложил Дронго, — а завтра
утром отправимся в Деделебен. Только не думайте, что меня испугали ваши слова.
Я профессионал и люблю все делать сам. И делать хорошо.
