Она сняла свитер, стянула брюки. Дронго просто стоял и
смотрел. Мария расстегнула лифчик, и он увидел два маленьких тугих соска,
словно изголодавшихся по любви. И подтянутый живот женщины-спортсменки, с
несколькими характерными полосами от растяжении-после беременности и родов.
«Почему я не увидел этого в первую ночь?» — вдруг подумал Дронго.
Мария подошла к нему совсем близко. Ему хотелось обнять это
стройное, почти девичье тело и как-то успокоить, пригреть женщину с измученной
душой и такой страшной, неустроенной жизнью. Но он просто смотрел на нее.
— Мария, — хрипло проговорил Дронго, — мы должны попытаться.
— Конечно, — женщина даже улыбнулась, развязывая ему
галстук, — только потом.
Она потянула покрывало, и ее «дженнингс» упал на пол.
Впервые в жизни он действовал как в бреду.
Сцена в постели была отчаянным актом прощания с еще живым
человеком. Они изнуряли себя ласками, не разрешая себе думать о предстоящем; в
эту ночь они отдавались друг другу с какой-то безумной страстью, словно
любовники накануне казни.
За окнами забрезжил рассвет, когда Мария, задыхаясь от
бешеной гонки, легла рядом с ним.
— Я могу тебя попросить? — спросила она.
— О чем?
— В Ленинграде живет моя дочь. Запомни адрес, — она назвала
улицу и номер дома, — если можно, навести ее потом. Я не знаю твоего задания,
но если сможешь вернуться, не забудь.
— Что ты несешь, — мрачно проговорил он.
— Не надо притворяться. Все и так ясно. Знаешь, я вое время
думала, что будет, если ты попадешь к ним раньше срока. Как мне в тебя
стрелять? Я бы не смогла.
— Молчи, — он чувствовал, что его нервы на пределе, — не
надо ничего говорить.
— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — вдруг спросила
женщина. — Не хотела рассказывать тебе, но сейчас можно. Знаешь, ведь мы с
тобой раньше встречались.
— Не может быть, — выдавил он, — я сразу запоминаю лица.
— А меня не запомнил, — улыбнулась сквозь слезы Мария. — В
восемьдесят первом году в Ленинграде. Ты был на вечеринке у Славика. Помнишь?
Тогда и я там была с мужем. Это было одиннадцать лет назад. Мы как раз улетали
в Афган.
— Ты… — Дронго начал вспоминать каких-то людей, молодых,
шумных, влюбленных. На вечер он попал случайно, со своим другом. И даже
познакомился там с одной девушкой. Но этих двоих он запомнил. Муж и жена.
Правильно. Военный летчик, молодой, красивый парень. Капитан или майор. Как его
звали? Фамилия… Рогов, верно Рогов. А девушка, его жена. Она была, кажется, с
косичками. С такими смешными косичками. Неужели это Мария?
— Постой. — Он изумленно приподнялся на локте. — Значит,
тебе тогда было двадцать три. Эта девушка с косичками…
— Да, я. Мне было тогда действительно всего двадцать три
года. Знакомые говорили, что я очень молодо выгляжу. Мы были женаты уже пять
лет. Тогда моей дочери исполнилось четыре года, сейчас пятнадцать. Она кончает
школу в будущем году.
— Значит, ты Рогова.
— Ты даже вспомнил нашу фамилию. Но это по мужу.
— Как тебя зовут?
— Ирина. Ирина Кислицына.
— Как же ты меня узнала? Ведь прошло одиннадцать лет. Я так
изменился. И ты, тебя не узнаешь. Помню твои светлые волосы.
— Они стали седыми после смерти мужа, и я перекрасилась в
брюнетку.
— А косы? У тебя были такие чудные косы.
— Снайперам на войне они не нужны.
— Как же ты могла меня узнать?
— По походке. Тогда еще смеялись над тобой. Ты ходишь,
широко расставив ноги, как бывшие балероны или матросы — в качку. Тебя трудно с
кем-то спутать. Кроме того, глаза, жесты. Ты мне понравился еще тогда. Муж тоже
обратил на тебя внимание. Кстати, я совсем не помню твоей фамилии. А имя помню.
Тебя звали…
И она прошептала его имя.
Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
— Зачем ты мне это сказала?
— Чтобы ты понял: у меня нет желания уходить. Я знаю правила
игры, мистер Фридман. Я не имела права подставляться. У меня нет никаких
шансов.
— Хорошо, — с неожиданной злостью проговорил Дронго, — тогда
я пойду и просто сдамся бельгийским властям. Как русский шпион. Меня все равно
потом выдадут американцам, а ты сумеешь спастись.
— Не получится, — Мария смотрела в потолок, — тебе не
разрешат дойти до полицейского участка. Ты должен застрелить меня, и тогда тебя
арестуют на законных основаниях. И только в этом случае тебе поверят
американцы.
— Откуда ты знаешь?
— Я работаю уже много лет, Дронго. Ты выдающийся аналитик,
об этом все знают. А я профессиональный убийца. Если у меня случился провал в
Париже, значит, меня должны ликвидировать в Брюсселе. И это сделать должен ты.
В этот момент раздался резкий телефонный звонок. Оба
вздрогнули. Дронго подошел к телефону.
— Мария Грот в вашем номере, мистер Фридман? — спросили
по-английски.
Притворяться не было смысла.
— После завтрака вас будет ждать автомобиль. Прямо у входа.
Водителя зовут Яан.
Дронго положил трубку и обернулся.
Мария держала в руках свой «дженнингс».
В первый момент он даже обрадовался. Женщина могла все
решить, сама выстрелив в него. Но она почему-то медлила. Пистолет дрожал в ее
руке.
А Дронго стоял голый посредине комнаты, глядя в дуло
пистолета, наставленное прямо на него. Наконец она опустила оружие.
— Не могу, — прошептала Мария, — вот теперь не могу.
Он медленно прошел в ванную. Умылся ледяной водой, вернулся
в комнату.
— Это был бы лучший вариант, — заметил он.
— Думаешь, я не стреляла из жалости, — зло возразила Мария,
— просто твоя смерть ничего не даст. Я только загублю всю операцию. Будь они
прокляты — все эти сволочи из КГБ, ЦРУ, МИ-5, МИ-6, МОССАД. Все эти рассадники
заразы. Они никому ничего хорошего не принесли. Будь прокляты все войны на свете.
И горячие и холодные. Вы, мужики, стреляете друг в друга от удовольствия и
избытка жизненных сил, а мы остаемся вдовами с вашими детьми.
Он слушал эти проклятия, в который раз думая, как ему все
надоело.
Больше они не сказали друг другу ни слова. Только уже выходя
из номера, она вдруг взглянула на него.
— Ты не забыл адрес в Ленинграде?
— Не забыл. Между прочим, город называется сейчас
Санкт-Петербург.
