— Почему там? Мы не говорили о другом городе.
— Я люблю менять план действий в рамках разумного. Никогда
не следует пренебрегать безопасностью.
Оба знали, что в автомобиле включен скэллер, исключающий
возможность подслушивания. Однако последние достижения техники позволяли
подслушивать по колебаниям оконных стекол путем направленного луча. Дронго не
хотел рисковать.
Взяв зажигалку, он сжег листок.
— Вы бывали в этом городе?
— Неоднократно.
— Значит, встретимся там в условленное время. Пароль вам не
нужен? — почти серьезно спросил Дронго.
Мария засмеялась.
— Вы отыгрываете свое очко. Я привезу «инструменты» прямо
туда.
— Договорились. Постарайтесь узнать особенности его
характера, время, место обычных встреч. У вас есть его фотография?
— Нет, но я видела его лицо.
— Насколько я могу судить, достаточно волевое. Если этот тип
что-либо задумает, обязательно осуществит. Кстати, такую характеристику на него
дали наши психологи. Вы знаете, сколько у нас времени? — спросил Дронго.
— Три дня. У меня есть рекомендации психологов по поводу его
предполагаемых действий в случае обострения ситуации.
— Какие шансы на его согласие?
— Все просчитано. Коэффициент больше шестидесяти. Если
ничего не помешает, — добавила спутница.
— Человеческий фактор изменчив. Просчитывали два месяца
назад, за это время многое могло произойти.
— У него умерла жена. Мы ввели поправку. С учетом
особенностей его психики коэффициент согласия даже несколько повысился.
— Я никогда особенно не доверял этим данным, — возразил
Дронго, — они всегда бывают не до конца продуманными.
— Знаете, — вдруг улыбнулась Мария, — я вспомнила, как в
аналитическом отделе мне всегда говорили о неверии ребят из Первого управления
в их науку. Разведчики — снобы, утверждали аналитики.
— Не думаю, просто разведчики иногда лучше просчитывают
варианты на месте с учетом человеческого фактора.
— Кстати, вы знаете, что бывшие руководители разведки
Крючков и Шебаршин тоже не особо доверяли аналитикам?
— Ну и что?
— Ничего. Просто есть один известный случай. Семнадцатого
августа девяносто первого года, за сутки до начала активных действий, на стол
председателя КГБ Крючкова положили информацию аналитического отдела. Там прямо
указывалось, что путч обречен. Крючков не поверил, посчитав это обычной
перестраховкой. Последствия вам известны.
— Откуда у вас такая информация? Кстати, вы разве сами не из
Первого управления? — Агент внимательно посмотрел на собеседницу.
— Я из управления «К». — Остановив машину, женщина сняла
очки. В автомобиле наступила минутная тишина.
— У вас красивые глаза, — только и нашелся Дронго.
— Что? — немного растерялась Мария.
— Я говорю, у вас очень красивые глаза. Значит, в случае
провала моих усилий вы…
— Да, я ликвидирую его.
Управление «К» занималось ликвидацией неугодных агентов и
связных. Это был отряд профессиональных убийц в КГБ.
— Я начинаю вас бояться. У вас нет полномочий в отношении
меня?
— Есть, — отозвалась Мария, — если вы попадете к американцам
раньше назначенного времени.
— Что значит раньше времени? Вы меня уберете?
— Я постараюсь нейтрализовать последствия нежелательного
срыва. Они смотрели друг на друга в упор.
— У вас красивые глаза, — повторил Дронго. — Зачем вы мне
это рассказываете?
— У вас не должно быть иллюзий. Операция исключительно
важна, и вы об этом знаете.
Он вышел из машины, осторожно закрывая дверцу.
— У меня давно нет никаких иллюзий в отношении всех разведок
мира, — устало произнес Дронго.
Вышедшая за ним Мария громко хлопнула дверцей.
— Я должна быть предельно искренней с вами. Это входит в мои
установки и соответствует моим желаниям.
— Идемте в ресторан. И договоримся, о делах ни слова.
В маленьком эстонском ресторанчике, рассчитанном на двадцать
— двадцать пять человек, было почти пусто. Они сели в углу, вежливый официант,
предложив меню, удалился.
— Что вы будете есть? — спросил Дронго.
— Мне все равно. Вернее, выбор за вами.
— Хорошо. — Он углубился в изучение меню.
Сделав заказ, откинулся на спинку кресла и задал неожиданный
вопрос:
— Кто из писателей вам больше нравится?
— Что? — не поняла Мария в первый момент.
— Я спрашиваю, кого вы любите читать?
— Ремарка, — сухо ответила женщина и, помолчав немного,
добавила: — Еще Франсуазу Саган.
Официант принес минеральную воду, бутылку вина, бесшумно
разлил его в бокалы.
— Ваше здоровье, — провозгласил Дронго.
Он обратил внимание, что его дама почти не пьет.
— Отдаю должное вашему вкусу. Ремарк — изумительный
писатель. Особенно его «Триумфальная арка». А я люблю Хемингуэя, — поведал
Дронго, — и американских фантастов: Азимова, Брэдбери, Шекли, Саймака.
— Я знаю, — кивнула Мария, — мне говорили об этом.
— Вам, наверно, известно обо мне все. А я вас вижу первый
раз в жизни. У вас есть семья?
— Дочь, — сухо ответила собеседница, доставая сигареты.
— Вы разведены?
— Муж погиб десять лет назад. — Мария осторожно положила
сигарету в пепельницу.
— Простите.
— Ничего. Это случилось в Афганистане, в октябре восемьдесят
второго. Он был летчиком.
Официант принес первые закуски, аккуратно расставив все на
столе.
— Мы будем вместе достаточно долго, — объяснила свою
словоохотливость женщина, — и в наших интересах знать друг о друге достаточно
много.
— Вы делаете это только из профессионального интереса?
Усмехнувшись, Мария достала из сумки очки, протерла их
платком и положила обратно.
— Да, — решительно ответила она, — только потому. Мы же
договорились: о делах ни слова.
— Больше не буду. Давайте поговорим о Ремарке.
Через три часа, когда они снова садились в автомобиль,
Дронго спросил спутницу:
