— Неужели не давали? — Риггс снова вытащил свою трубку.
В его голосе чувствовалась насмешка. Похоже, англичане знают
о действительных мотивах данной операции. Не может быть. Это означало бы
признать, что в Москве вообще сидят одни идиоты. Стоит отметить, что Риггс куда
умнее Олвинга.
— Мы говорили о Жозефе Кароне, я просил ее выйти на Филиппа
Стенюи. Со мной была Мария Грот. Целью операции был наш перебежчик Ощенко. Вот
основные моменты операции, — негромко ответил Дронго, — И все? — спросил Риггс.
— И все, — кивнул Дронго, — если не считать незначительных
подробностей.
Наступило молчание.
Дронго в душе поражался мастерской игре российской разведки.
Они сумели найти не просто бывшего сотрудника «Штази», негласно работавшего на
КГБ, что считалось обычным делом. Этот сотрудник был еще и английским агентом,
что увеличивало ценность его сведений в сотни раз.
Дронго вдруг вспомнил, что во время разговора с Либерман его
удивил следующий факт: когда он сказал ей, что цель операции — внедриться в
структуру английских спецслужб, она рассмеялась. Тогда он не придал этому
значения. Сейчас он понял, почему смеялась Эдит Либерман. Получая задание от
него, она уже отчетливо представляла, почему именно ее внедряют в Англию.
Забавно: его снова провели как дилетанта. В этих схватках нельзя доверять ни
одной стороне. И это была единственная возможность остаться в живых.
— Либерман нам все рассказала, — кивнул Олвинг. Сидевший
рядом с ним незнакомец молчал, не спуская глаз с Дронго. — Теперь ваша очередь
исповедоваться. Разведчик должен уметь проигрывать, Дронго.
— Что вам нужно конкретно? — поморщился тот.
— Каким образом вы хотели добраться до Ощенко? И самое
главное, почему? Не в обычаях КГБ мстить своим перебежчикам. Сбежал, ну и
ладно. Особенно много перебежчиков было в последние годы. Если за каждым
посылать целый отряд убийц, не хватит никаких штатов, самое главное, денег.
Ваша разведка не посылала людей убить Резуна или Гордиевекого, а тут вдруг
неприметного Ощенко. Нас интересует, почему? Что он знает такого, чего мы еще
не ведаем или можем узнать? Только от него.
— Не знаю, — пожал плечами Дронго, — подозреваю, что он
знает какого-то агента в Германии или во Франции, о котором он сам, возможно,
не помнит, но который теперь, в новых условиях, стал представлять
исключительную ценность.
Это была ловушка. Англичане должны были сами выйти на Греве.
Только сами, и тогда ловушка срабатывала. Олвинг кивнул, обращаясь к
незнакомцу:
— Вот видите, он тоже не знает всех подробностей.
— Скажите, Дронго, — спросил вдруг незнакомец глуховатым
голосом, — вам самому не казалась странной такая настойчивость в этом деле?
— Казалась. Возможно, все не так просто. Может, он двойной
агент, как Либерман?
Олвинг громко расхохотался.
— У вас есть чувство юмора. Каким образом вы должны были
выйти на него?
— Через сотрудника бывшей разведки ГДР в вашем отделе, —
чуть поколебавшись, сообщил Дронго. Эдит Либерман должна была рассказать об
этом задолго до его допроса. Именно поэтому он имел два дня отдыха. Англичане
интенсивно проверяли ее показания и искали труп Марии. Теперь его показания
должны были совпасть в деталях с данными Эдит Либерман.
— Его имя?
— Герберт Мазер.
Риггс, чиркнув спичкой, с удовольствием затянулся.
— Этот несчастный Мазер в моем отделе, Дронго. Отдел
возглавляю я, а мистер Олвинг — заместитель миссис Римингтон.
— Я вам искренне сочувствую, Риггс. У вас будут крупные
неприятности по службе.
— Не будут, — усмехнулся англичанин, — я сам вышел на этого
Мазера еще три года назад. Мы знали, что он работал на иностранную разведку, и
следили за ним. После падения Берлинской стены он прекратил свою деятельность,
но недавно снова ее возобновил, встречаясь, видимо, с новыми хозяевами.
— Он арестован?
— Еще позавчера.
— Тогда зачем этот цирк?
— Чтобы знать степень вашей откровенности, Дронго, — пояснил
Олвинг.
— Вы можете подробно написать обо всей операции? — спросил
Риггс.
— Наверное, да.
— Тогда приступайте к работе сразу после допроса. Бумагу и
ручку вы получите.
— Еще несколько вопросов, если позволите, — предложил
незнакомец. Олвинг кивнул, соглашаясь.
— Мистер… э… Фридман, — незнакомец либо не знал, либо
умышленно не называл его настоящего имени, — скажите, вы имели контакты только
с Марией Грот и Эдит Либерман?
— Не только.
— С кем вы еще общались?
— Хайншток, Бетельман, сидящие здесь Олвинг, Риггс, очень
много людей.
— Напишите обо всех более подробно, — предложил незнакомец.
— Вы из разведки? — спросил Дронго.
— А вы как думаете? — усмехнулся незнакомец.
— Что конкретно вас интересует? — впервые улыбнулся Дронго.
— Люблю работать с «Интеллидженс Сервис».
— Все, все, что вы можете вспомнить, в том числе и во время
вашей поездки в Германию.
— Хорошо. Я могу идти? — поднялся Дронго.
— Да, благодарю вас, — кивнул Олвинг, — вас проводят.
Когда за ушедшим закрылась дверь, Олвинг спросил у
незнакомца:
— Ну и что вы думаете об этом?
— Он прав в одном: нужно более тщательно искать, — ответил
собеседник, — мы только в начале пути.
— Можно ли ему верить? — усомнился Риггс.
— В его положении трудно выкручиваться, — заметил Олвинг, —
со всех сторон его обложили. В такой ситуации очень нелегко принимать верные
решения.
— Он должен многое знать, — согласился их пожилой коллега, —
но главное — попытаться еще раз проанализировать весь ход операции. Чем больше
бывших агентов мы сможем найти, тем лучше. Я никогда не рассказывал вам, что
нашли мои люди и специалисты ЦРУ в архивах внешней разведки ГДР. Так вот,
послушайте: архивы и документы некоторых отделов были в идеальном состоянии.
Сохранилась полностью документация шестнадцатого отдела — это подсобные службы,
седьмого — информация и анализ, уже не представлявшие для нас никакого
интереса, четырнадцатого — электронное слежение и так далее. А вот документов
шестого отдела, касающихся передислокации агентуры, там вообще не было.
Почти полностью исчезли документы первого и одиннадцатого
отделов, связанных с агентурой в государственных учреждениях ФРГ и США. Это
наводит нас на неприятные мысли. Ведомство Маркуса Вольфа и особенно управление
внешней разведки ГДР Харри Шютта, судя по всему, были готовы даже к падению
Берлинской стены. В Германии сейчас, не разобравшись толком, пытаются судить
лучших профессионалов, работавших на Восточную Германию, вместо того, чтобы
предложить им сотрудничество. Если так пойдет дальше, мы оставим в Европе
прекрасно отработанную сеть вражеской агентуры, которая полностью перейдет под
контроль Москвы. А такие, как Дронго, должны нам помочь выявить эту сеть.
