— Мы на Тите, — спокойно и миролюбиво, как будто ничего из ряда вон выходящего не происходит (и вообще всё идёт по плану, а мы любим Нирвану больше чем сметану), заверили меня. — Так быстрее. Грагхи сами прискачут.
— На какой ещё «тите»?! — прошипела я, не удержавшись.
— На каком, — поправили меня терпеливо. — Вот он. Тит. Не бойся. Только резких движений сразу не делай. Дай ему с тобой познакомиться.
Резких движений?! Да я, кажется, вообще забыла, как двигаться! Навсегда! И дышать тоже…
Мы вышли на прогалину, залитую первыми, робкими лучами рассвета, и на этой прогалине стоял… Нет, правильнее сказать — всю эту прогалину занимал…
Сразу я решила, что вижу перед собой орла. Увеличенного раз так в сто, правда. С огромной палевой головой, взъерошенной, кстати и сложенными тёмно-коричневыми крыльями. И клювом. Золотым. И что-то мне подсказывало, довольно прочным. А ещё пришла мысль, что, если сожмусь в комок и вообще сплющусь, я в этом клюве помещусь, целиком. Ну, может голова не влезет… за этими, бесспорно, важными для своего здоровья мыслями я ещё в себе прийти не успела, как поняла, что орёл этот стоит на четырёх лапах! Мощных львиных лапах, покрытых густой коричневой шерстью! И… сзади… под перистым хвостом у него ещё один хвост! С кисточкой… Палевой.
— Ой, мама, — это в общем, всё, что надо знать о моём состоянии. Потому что я в ауте.
— У вас нет грифонов? — спросил нагшас, и я поняла, что Штирлица раскрыли. Можно, конечно, попробовать отбрехаться, что я — сестрица леди Катлин из далёких-предалёких земель, но… я ж в местной географии ни бум-бум.
Поэтому буркнула:
— Только в компьютерных играх.
— В каких играх?
Махнула рукой и что-то интеллигентно промычала.
Стою, хлопаю ресницами, пожираю глазами это чудо.
Из-за макушек деревьев как раз вынырнул розовый диск утреннего солнца, и полоска зарницы так и вспыхнула, расцвечивая бледное небо во все оттенки розового и сиреневого. И розовые отблески на макушке грифона, на самом хохолке, который я сразу приняла за взъерошенность.
Грифон вдруг раскрыл крыло, принялся скрести под ним клювом, и я чудом устояла на месте. Потому что крыло оказалось огромным! Таким целую толпу зевак можно в секунду «смести». А ещё у грифона оказалось две пары крыльев! Нижнее, растущее откуда-то из крестца крыло тоже распрямилось вместе с верхним!
И я как зачарованная (звучит красиво, а на самом деле с открытым ртом) смотрю, как самый настоящий грифон копошится клювом под крылом, как садится на задние лапы…
Тит нервно дёрнул хвостом с кисточкой, и я поспешно подтянула челюсть.
— У него две пары крыльев? — брякнула я первое, что пришло в голову. И подбородок погладила. На самом деле проверила, закрыт ли рот.
— Четыре, — поправили меня. Ещё две пары на хвосте, рулевые. Они раскрываются в полёте, или при быстром беге.
— Эм… — ответила интеллигентно.
— Я так понимаю, раньше ты на грифонах не летала?
И снова интеллигентное:
— Эм… Правильно понимаешь.
Приглядевшись, я разглядела на спине грифона седло. И только тут поняла, что нагшас, кажется, не шутил. Он и в самом деле прилетел сюда на грифоне! И меня, кажется, на это… это… захотелось вдруг выругаться матом, да позаковыристее… на это нечто в общем усадить решил! Твёрдо решил.
А ещё я поняла, кто ревел ночью. Прежде, чем нагшас принялся моих похитителей кромсать. Вот грифон этот и ревел. Воин же говорил ещё, что грагхи Тита испугались… Однако странно, что нагшас на них врукопашную бросился, сдаётся мне, одного вида этой «птички» хватило бы, чтобы существенно облегчить себе задачу. Да у него клюв размером с экскаватор, и когти на лапах, я видела… так что не надо убеждать меня, что оно исключительно пшеном питается…
Глава 23
— Как тебя зовут? — вдруг спросили меня. — Эйва.
Ну здравствуйте, приехали. То есть секс — не повод для знакомства, а вот совместный полёт на грифоне очень даже он самый?!
А впрочем… ну что мне терять?
— Майя, — буркнула, зло стрельнув глазами.
Злость мою не разделили, наоборот растянули в мечтательной улыбке полные губы, повторили:
— Ма-ай-я-я…
И вот я вообще-то злюсь! И собираюсь злиться подольше, сколько терпения хватит! А это удар ниже пояса так-то! Слышать своё имя, произнесённое его голосом, видеть, как изгибаются эти чётко очерченные губы, которые умеют быть такими… чуткими и нежными, такими… настойчивыми и властными… Блин, я так не играю! Колени мои тоже, похоже, решили выйти из игры. Ровное дыхание? Удары сердца? Нет, не слышали.
Закусив губу и не почувствовав при этом боли, а ощутив самый настоящий пожар в некоторых частях тела, и губы — самая верхняя из них и самая приличная, я отвернулась.
— Ма-ай-я-я… — продолжили пытать меня этим хриплым тембром с такими умопомрачительно интимными нотками. — Очень красивое имя.
— Гранд мерси, — буркнула я. — Можешь лорду ябедничать.
Властная, горячая мужская ладонь на бедре, меня разворачивают, причём так быстро и ловко, что чувствую себя волчком, и в следующий миг уже оказываюсь прижатой к горячей, очень твёрдой груди. И колени при этом и вовсе совершают предательство и подкашиваются, и… хорошо, в общем, что держит нагшас крепко.
— Я похож на ябеду? — тихо спросили меня, окутывая теплом зелёных глаз.
Я закусила губу, прежде, чем ответить. И всё равно ответить не смогла. Просто головой помотала.
Не похож ты на ябеду, нагшас! И вообще на подлеца не похож! В этом всё дело! Это-то и плохо! Да что там плохо — просто ужасно!! Был бы ты высокомерным, отстранённым засранцем, как те нагшасы, что наш фургон сопровождали! Глаза бы закатывал, обзывал за спиной ведьмой, зная, что я прекрасно слышу… Да всё что угодно! Только не это вот твоё спокойствие. Не этот… адекват, блин! Ну как быть сильной в этом сумасшедшем мире, когда рядом с тобой мне так хорошо и уютно и шипы как-то сами собой втягиваются, словно вообще природой не предусмотрены! Как ждать и вообще сходить с ума от страха в ожидании своей участи, когда рядом с тобой я смысла слова «страх» не понимаю?! Ведь ты вернёшь меня назад, этому недобитому лорду отдашь, опять уйдёшь, и пофиг, что в прошлый раз это я сама ушла, не суть! Совсем скоро я останусь одна, и что дальше?!
Эта мысль отрезвила. Глаза противно защипало, но я каким-то невероятным, сверхчеловеческим усилием воли подступившие слёзы обратно втянула. Вот о чём думать надо, точно! Что мы вместе опять ненадолго. Грифон явно летает быстрее, чем грагхи бегают, а поэтому…
Уперевшись ладонями в грудь, попыталась отстраниться. Какое там!
— Майя, — снова повторил этот гад. — Ты можешь всё мне рассказать. Вообще всё, что тебя печалит и огорчает. Поверь, я пойму. И никому, вообще никому тебя не выдам, если это так важно.
