— Ки-ир! — ответила ему в тон и добавила: — Или так, или никак!
Руку мою всё же отпустили.
Ну а я принялась, что называется, «кайфовать молча». Благо, когда летишь на грифоне, это более, чем возможно.
К концу полёта, который оказался и в самом деле намного быстрее, чем наш давешний заезд на грагхах я даже задремала, склонив голову на плечо нагшаса.
Так, в состоянии сладкой дрёмы ничуть не возражала, когда нагшас после нашего приземления подхватил меня, сползающую с тёплого бока Тита, на руки, и с какой-то навалившейся пофигистичностью отметила, что даже будь я в состоянии очнуться и паниковать, ничего бы не вышло, просто тело странно одеревенело. Но «одеревенение» было приятным, сладким и каким-то томным.
Не открывая глаз, поёрзала в сильных мужских руках, оказавшихся, помимо всех остальных достоинств ещё и невероятно удобными, и обвила шею нагшаса руками.
— Мой лорд! Ваша светлость… — раздалось совсем рядом, и я с той самой пофигистичностью осознала, что лорд где-то рядом.
Подивилась, конечно, его живучести, не без этого, но проснуться, чтобы тоже поприветствовать вроде как нехило пострадавшего от моей руки мужа, не смогла. Впрочем, если он где-то здесь и на ногах, то не сильно он и пострадал…
— Не беспокоить нас с леди, — ответил за лорда почему-то Кир, и я поняла, что, наверное, мне всё это снится, и этот запинающийся голос нагшаса — я узнала голос того, «подозрительного», который по дороге в герцогство обзывал «ведьмой» — тоже.
— Мой лорд, прошу вас. Это слишком опрометчиво с вашей стороны, мы не можем допустить…
— Убью, — просто ответил Кир, не сбавляя шага, а я сквозь сон прижалась к нему крепче, снова щекой о плечо потёрлась и пожалела, что этот сон когда-то закончится.
Так и вышло. Это была моя последняя мысль «во сне». Вскоре я провалилась в блаженную тьму, которая на какой-то миг обрела границы чего-то мягкого под спиной и сверху, мягкого и лёгкого, и твёрдых горячих губ на моём виске… А потом и эти границы схлынули и я перестала осознавать даже тьму.
ЧАСТЬ VIII
Их и кормит, и поит, и ответ держать велит
Глава 25
Проснулась я в превосходном настроении. Отлично выспавшейся и отдохнувшей. С наслаждением потянулась, не спеша открывать глаза и ощущая мягкость простыней всей поверхностью кожи. Стоп. Я что, спала обнажённой?!
С чего бы это?!
Открыв глаза, обнаружила себя накрытой чем-то белоснежным и очень лёгким, сонно моргая, распознала в этом белоснежном одеяло. Заглянув под это одеяло, оказавшееся таким тонким, что сквозь него легко проникают солнечные лучи, получила прямое подтверждение, что таки да, спала я обнажённой. И не просто обнажённой: на некоторых участках тела находились зелёные листочки, по форме напоминающие кленовые. Нет, не на «тех самых местах», а на коленке, голени, бедрах, животе, чуть повыше груди, шее… пара листочков на руках… И, судя по ощущениям, на ягодицах тоже имелась парочка. Что за нафиг?!
И тут меня накрыло и затопило по самую макушку волной стыда! Потому что вспомнила всё, что предшествовало засыпанию! Вспомнила во всех подробностях!
И полёт в обнимку с нагшасом на грифоне, и своё пение, мамочки, и это протяжное, с придыханием «любимый мо-ой», и его руку, настойчиво накрывающую моей ладонью эм… комплимент моим вокальным данным!
Чёрт! Чёрт! Чёрт!! Как же стыдно!!!
Осторожно, каким-то вороватым движением приспустила одеяло с лица, то есть с глаз, и обнаружила себя на огромной белоснежной кровати, в просторной и светлой комнате, ничем решительно мою прежнюю комнату не напоминавшей… Несколько окон в рост человека… белоснежные и лёгкие, как паутинки занавески колышет ветер… Ничего себе, фонтан, прямо посреди комнаты! Точно, мне же снилось, что стою под водопадом, оглушительно грохочущим, но при этом каким-то тёплым и ласковым… Ну конечно! Журчание фонтана это и есть звуки водопада, а ощущения тепла — это солнечные лучи, проникающие в комнату из-за танцующих на ветру занавесок…
А потом увидела его.
Того самого. Виновника моего стыда.
Кир сидел рядом, в низком кресле и смотрел на меня с такой широкой улыбкой, что я вспыхнула, и, не задумываясь, снова натянула покрывало на голову.
Чувствовала себя при этом глупо. Ну вот сколько я так просижу, как страус? И собственная нагота, конечно, уверенности в себе не придаёт.
— Ма-ай-я-я, — протянул кое-кто низким голосом и щёки сами собой вспыхнули. И губы при этом запылали, а тело… нет, ну разве можно быть таким предательским?!
— Я всё видел, — продолжал нагшас. — Вылезай.
Не откидывая одеяла, помотала головой из стороны в сторону.
Кир рассмеялся. Таким тёплым смехом, от которого в груди так и защемило.
— Вылезай-вылезай, — сказал он. — Поговорим о вчерашнем. И о позавчерашнем. И о поза-позавчерашнем.
И вот это его «поза» и тем более «поза-поза» прозвучало так, что я решила со всей непреклонностью: не вылезу. Ни за что и никогда. Буду сидеть здесь тридцать лет и три года. А потом ещё тридцать три раза по столько же. Но тело, которое, явно мстило мне за что-то, снова было самым подлым образом настроено против меня, потому что вдруг поняла со всей очевидностью: вылезать придётся. И очень скоро. Потому что спала я явно долго и теперь вот «в кустики» приспичило.
— А это обязательно? — подала я голос из-под оделяла. — В смысле не вылезать (потому что тут уже без вариантов), а говорить?
— Ну, если ты, конечно, предпочитаешь спеть, — со смехом ответили мне и я… я ведь думала, краснеть больше уже просто невозможно!!!
— Решено, — продолжал издеваться этот гад. — Мы отложим разговор, если ты споёшь мне ту же песню, про любимого. Абсолютно голой.
— Кир!!! — от возмущения я вынырнула из-под одеяла. По шею.
А взгляд зелёных глаз нагшаса был таким выразительным, что следующая реплика так и не вырвалась на свободу и ничего нового о себе нагшас не узнал. На этот раз.
Облизала под его пристальным взглядом пересохшие губы, вспыхнув при этом прямо до самых корней волос, а краснею я, как все рыжие, в лучших традициях сеньора Помидора, если что… и почувствовав себя совсем уязвимой, нижнюю губу прикусила.
В зелёных глазах нагшаса мелькнуло сочувствие. Как будто он в считаные секунды считал моё состояние.
— Прости, маленькая, — сказал он так тепло, что ресницы сами собой часто захлопали. — Не хотел тебя смущать. Больше необходимого.
— То есть вообще хотел? — не сдержалась я.
— Хотел, — ответит Кир незамедлительно и хрипло добавил: — И сейчас хочу.
И я губу ещё больше прикусила, но укуса при этом не ощутила и взгляд опустила. И такой беззащитной себя почувствовала. Не перед ним. Перед собой.
