— Ур-р-р-р!
— Ладно, давай быстрее покончим с этим и будем выбираться отсюда. Нам, если кто-то не в курсе, ещё за лечение Тита с дриадами рассчитываться…
Приподняв крышку сундука, я выудила на свет шкатулку.
В ней и был кулон. Тот самый.
Лунный камень каплей, тонкое нежное плетение цепочки. Вензель с закорючками… Изящное украшение никак не вписывалось в убогую обстановку с деревянными обшарпанными стенами, пучками каких-то трав, свисающими из-под потолка…
Стоило мне достать из шкатулки искомое, накатило небывалое облегчение. Есть! Теперь вернуть его девчонке и очень надеяться, что обойдётся без других «поручений». Принести ей три куриные головы, например. А что? Ну видно же, не все дома у человека.
— А я говорю — здесь она! — раздалось вдруг под окном. — Сам видел, как в окно, гадина, прошмыгнула.
— Ты тогда стои здеся, стереги! А мы с мужиками в двери пойдём!
— Изловим стервь!
— Надо же, что деется, уже среди бела дня у стариков воруют!
Так, кто-то, похоже сильно переоценил свой талант начинающей профессиональной воровки.
С одной стороны, хорошо, конечно, что воровкой мне не быть, а с другой…
Ну надо же было так вляпаться!
Глава 61
Крестьян было много.
Больше, чем необходимо для запугивания маленькой несчастной меня. Они галдели, кричали, угрожали… да чем только не угрожали! Причем некоторые держали перед собой вилы и колья, отчего я чувствовала себя застигнутым на краже лошадей цыганом из старинного фильма.
— Воровка! Воровка! Воровка!!!
И ведь не поспоришь.
Бесспорное доказательство факта воровства до сих пор у меня в руке.
Кулон пробовали отнять силой, не удалось. Знайте азы нагшасской техники боя, да! Правда, на вилы с ней не очень-то попрёшь, поэтому всё же перевес силы оказался на стороне бородатых мужиков.
— Стойте! Люди добрые! Да вы посмотрите на неё! Не наша ли это графиня?!
— А ведь и правда!
— И правда, и правда, не наша ли это леди?
Чуть не взвыв от досады, я улыбнулась как можно шире и проговорила как можно спокойнее:
— Нет! Мы просто очень похожи. Честно. И я не воровка. Я встретила девочку, вон там, и она попросила, чтобы я принесла ей эту вещь. Сказала, что это её кулон, понимаете?
Мои последние слова потонули в негодующем вопле разъярённой толпы.
Лица крестьян исказила такая ненависть, что я поняла со всей очевидностью: хана мне. Если у воровки был ещё шанс выйти живой из этой передряги, то у любимой народом леди Катлин — нисколечко.
— Где — графиня? — раздался низкий, кашляющий голос.
Крестьяне с почтением расступились, пропуская вперёд старуху.
Белые, как лунь волосы свисают по сторонам худого, изборождённого морщинами лица. Загнутый книзу нос, седые брови. А глаза — голубые и ясные, как у детей. Взгляд пристальный, очень глубокий. Взгляд много повидавшего человека…
А ещё, как только она приблизилась и я вгляделась в её лицо истинным зрением, стало ясно: передо мной ведьма. Самая настоящая, как леди Траверс, и Катлина, чтоб её черти съели, и даже я. Старуха, судя по усмешке, тоже распознала во мне «коллегу». А потом вдруг подмигнула.
— А ну иди в дом! — скомандовала она мне.
К моему удивлению и даже шоку, пропустили! Вот только что буквально собирались за волосы к грагхскому хвосту привязать — а тут нате, бабушка скомандовала и отпустили!
Не решившись спорить, я поспешно юркнула в дом.
— Раскричались, раскаркались, как вороньё! — доносился с улицы голос старухи, распекающий крестьян. — Графиня, графиня! Померещилось вам, понятно? Племянница ко мне приехала, из Нижнего Залесья, спутали вы.
— А… как же…
— А вот так! Помогать! От вас, лоботрясов разве дождёшься? Вы ж только как сами заболеете, али скотина, о Кирке вспоминаете! А между тем, я моложе не становлюсь…
Неуловимо облизнуло магией и я поняла, что ведьма использует силу внушения. Подействовало. Народ и вправду разошёлся, и довольно быстро.
— Фух, умаялась, — сказала старуха, входя в дом и закрывая за собой дверь. — Но отвела-таки глаза…
Я часто заморгала.
— Зачем вы мне помогли?
— Во-первых, затем, что я пока не слепая и вижу: не Катлина ты никакая, а ейное Отражение. А мне брать на душу грех не хочется. Не подоспей я вовремя, тебя б заместо этой мерзавки на части разорвали.
— Почему-то не сомневаюсь, — передёрнула я плечами.
— А во-вторых, — она вдруг тепло улыбнулась, а голубые глаза заблестели. — Кабы они тебя разорвали, как бы мне узнать, зачем тебе понадобился кулон моей Огнешки?
— Огнешки?
— Огнессы Помаевской, настоящей графини и наследницы Валдарии!
— Подождите, здесь какое-то недоразумение. Графиня — Катлин Помаевская, в девичестве Ветарская…
— Шелупонь это, прости, Безликая, а не графиня! — сурово отрезала ведьма и у меня не возникло никакого желания спорить. — У этой парочки аферистов, Аджарского и Ветарской, никакого права носить фамилию Помаевских нет и не было!
Никогда я ещё не соображала так быстро. На адреналине, не иначе.
Арслам Аджарский женился на богатой наследнице и взял её фамилию. Вскоре его жена умерла, и он женился на Катлине.
— Меня попросила девушка! — воскликнула я, скрипнув зубами, потому что вернуть бабушке этот проклятый кулон не смогла, как ни старалась. — Вон там, у пруда! Вы извините, она магией воздействовала. Я бы сама не решилась… Никогда…
— Запомнила кое-что, значит, — пробормотала старуха. — А где, ты говоришь, её видела?
— Вон там, — повторила я. — У пруда.
— Всё верно, — кивнула своим мыслям старуха. — В нём они её и утопили.
— Что?! Нет… Нет, не может быть! Она… живая, — мой голос дрогнул, потому что вспомнила, как девушка «ходила», не приминая травы. Значит, мне не показалось. Живые так точно не могут…
— Поди-ка сюда, — поманили меня пальцем с ровным аккуратным ногтем и выудили из сундука портрет в рамке.
— Посмотри, не её ли ты встретила?
Я ахнула. В длинном платье и шляпке с пером девушку было, конечно, не узнать, но, вглядевшись в тонкие, аристократичные черты, я кивнула.
— Одно лицо…
Старуха вздохнула.
— Леди Огнесса Помаевская… Покойная графиня.
— А вы…
— Я — кормилица её прабабки. Бабку её, и мать тоже, и Огнешку вот нянчила… Когда юная леди померла, меня из замка выставили. Тронуть Арслам побоялся, догадывался, что я ведьма. Как и ты, иномирянка.
