— Решать тебе, — ответил призрак, а потом добавил серьёзно: — Я виновата перед Тхрагорским. Не спорь! Косвенно. Я была безответственна. Ни о чём, кроме своих чувств не думала. Я так влюбилась… Из-за меня пострадали мои люди. И не только…
— Огнес, — сердце так и замерло. — Ты проводишь меня туда? Покажешь, где ключ от Грани и дневник Катлин?
Девушка вскинула на меня взгляд и медленно, как будто до последнего сомневалась, кивнула.
Глава 65
— Ну что, — спросила Кирка. — Готова?
— Готова, но не сегодня, — ответила я.
Ведьма красноречиво хмыкнула. Мол, кто бы сомневался.
— Решила всё-таки со своим красавчиком по-человечески попрощаться? Ну и правильно. А то взяла моду — ни ответа, ни привета, письмо вон и то через кошку передать решила. Ну что за дикари так поступают?
— Англичане, — отмахнулась я.
— Кто?
— В вашем мире их нет.
— И слава Безликой!
— Цирцея! Пожалуйста… Я, кажется, узнала, почему Огнесса всё ещё здесь.
Бывшая нянька мгновенно стала серьёзной.
— Говори.
Я быстро пересказала разговор с Огнессой.
— Она покажет мне, где дневник. Этой ночью. А потом я уйду. Я очень прошу передать его Киру. Может, снятия заклятия эм… нужным способом будет недостаточно. Ишир недаром подозревал, что тут дело не только в Катлин, сыграл свою роль сильный яд… И ключ к Грани там. Я отдам его дриадам и они его уничтожат, чтоб наверняка. Я уже договорилась…
— Вот как, значит, — пожевала губами ведьма. — Договорилась, значит… Дневник, значит, передать. А сама что же?
— А я не смогу.
— Твоё право, леди.
— Что?
Ведьма развела руками, показывая, что уж как есть.
— Ну ты же леди Тхрагорская.
Я вздрогнула. Ни разу с тех пор, как поступила к Цирцее в ученицы, та не называла меня леди. Майка, а чаще Аншанка, из соображений конспирации.
Я уже отвыкла, чтобы ко мне так обращались. И не хотела бы привыкать снова. Воспоминания о той жизни, когда я была леди, слишком, слишком болезненны…
…Огнесса не обманула. В замок она повела меня по тому самому коридору, из которого когда-то выводили Греста с Рамирой. Выросшая здесь Огнес ориентировалась в лабиринте под замком, как дома. Хотя, собственно, замок и был её домом.
Лучшего места для тайника, чем старый колодец под замком и представить себе было невозможно.
— А зачем тебе дневник, если ты всё равно решила уйти? — спросила Огнес, когда мы выбрались с добычей наверх.
В сумке, перекинутой через плечо, лежал дневник моего Отражения, запечатанный магической печатью, но мне такая, к слову, вполне по зубам, несколько ветхих фолиантов, и ключ из чёрного матового металла в виде старинного символа.
— Там могут быть другие ценные сведения, — ответила я. — О других преступлениях Катлин. К тому же это документ. праХрам подтвердит его подлинность. На тот случай, если Кира призовут к ответу за её смерть…
После того, как проклятие будет снято, я не дам за жизнь Катлины и ломаного гроша.
Огнесса повздыхала, покачала головой. Непонятно было — согласна она со мной, или нет. Преданная возлюбленным, мужем, который поклялся беречь её, защищать и любить до конца своих дней, леди Огнесса Помаевская даже после смерти продолжала верить в любовь и не скрывала своего мнения по поводу моего плана.
— Ты совершаешь самую огромную ошибку в своей жизни, — наконец, сказала она.
* * *
…Собственно, помощь Цирцеи в том, что казалось обнаружения того самого портала в боковой башне, мне даже не понадобилась.
В дневнике Катлин, за которым я просидела до утра, была наглядная карта замка, с тем самым обозначенным на ней порталом, через который она и перетянула меня в этот мир. Даже схема, как его активировать, имелась. Впрочем, уж с активацией я, скажу без ложной скромности, сама справилась бы. Со мной и вправду занимались блестящие наставники. И Цирцея была лучшей из них.
Перед тем, как отправляться к порталу, осталось последнее дело. А именно — отправить Киру письмо. С Беськой. Только вот беда — не нашлось ни кошки, ни этого самого письма, которое я хранила в выделенном мне под личные вещи сундуке.
Не веря, я перебирала тетрадь за тетрадью, но письма для Кира найти не могла.
Но я помнила его наизусть. Слово в слово…
«Если ты читаешь это, значит, пришло время снять проклятие, Кир.
Ты, должно быть, уже знаешь, почувствовал, что я ушла.
Я верю, что однажды ты сможешь понять меня и простить.
Я оказалась куда большей эгоисткой, чем ты.
Но я правда, не смогу жить, зная, что могла избавить тебя от проклятья, и не сделала это.
Я видела тех, над кем проклятье крови одержало верх и это страшно, Кир.
Пожалуйста, сделай это для меня — будь счастлив.
Я буду вечно любить тебя.
ММ.»
— Цирцея, — очнувшись от мыслей, я помотала головой. — Вы не видели моё письмо?
— Это которое? — обернулась ведьма — Которое ты никак отправить не решишься?
— Его.
Ведьма пожала плечами и снова отвернулась, вернувшись к травам, разложенным на столе для просушки.
— Видела, — буркнула она, наконец.
— Цирцея… Только не говорите, пожалуйста, что выбросили его!
— Вот ещё! — фыркнула ведьма. — Делать мне больше нечего, чужие письма выбрасывать.
Я вздохнула с облегчением.
— Тогда где оно?
— Надо думать, у адресата.
— Что?! Вы шутите? Погодите… А где Беська?!
— С ней и отправила, — пожала плечами ведьма. — Два дня уж как. Шутить ещё с тобой.
— Что вы наделали! Цирцея! Ну вот кто просил вас?!
— А что, ты уходить по-аглицки уже передумала? — не оборачиваясь, спросила ведьма. Мне показалось, что в её голосе как будто промелькнула надежда.
— Не передумала…
— Тогда что ты мне голову дуришь?
— Как вы не понимаете! Я ведь написала, что пришло время снять проклятье!
— Хорошего же ты мнения о своём муже, миледи, — зло сказала Цирцея, оборачиваясь снова. — Раз уверена, что стоит ему твою писульку получить, как тут же на другую полезет!
Больше я не сказала ни слова. Цензурного. Правда, прежде чем начать выражаться трёхэтажно, покинула дом Цирцеи. По-английски, не попрощавшись.
